Охота за слоновой костью - Уилбур Смит

Стадо расположилось на обоих берегах пересохшей реки, когда-то проложившей себе путь в низких кремневых холмах. Здесь длинные корни дотягивались до подземных вод, и потому лес был зеленее и пышнее. На акациях, в шестидесяти футах над землей, висели крупные стручки, похожие на длинные коричневые галеты.

Две самки подошли к одному из деревьев с согнутыми под тяжестью стручков ветками. Это были матриархи стада, обе семидесяти лет, исхудавшие старые вдовы с изорванными ушами и слезящимися глазами.

Они связаны друг с другом больше пятидесяти лет. Сводные сестры, погодки от одной матери. Старшую после рождения младшей отлучили от вымени, она нежно помогала ухаживать за младшей, как бывает между сестрами у людей. Они бок о бок прожили долгую жизнь и накопили огромный жизненный опыт и мудрость, добавив все это к наследственному инстинкту, полученному при рождении.

Они поддерживали друг друга в засуху, в голод и в болезнях. Разделяли радость добрых дождей и изобильной пищи. Знали, где скрываются охотники и в каких границах они и стадо в безопасности. Они были друг для друга повитухами, уходя от стада, когда для одной из них приходил срок, и помогали друг другу терпеть родовые боли. Они разрывали друг у друга плодный пузырь детеныша и помогали выращивать малышей, передавать им мудрость и подводить к зрелости.

Дни их собственной плодовитости давно миновали, но стадо и его безопасность оставались их обязанностью и главной заботой. Их радостью и главной ответственностью были молодые самки и новые детеныши, продолжавшие линию их крови.

Возможно, наделять грубых животных столь человеческими чувствами, как любовь, уважение или вера в то, что им понятно кровное родство и известно о продолжении своего рода, — все это выдумка, фантазия. Но никто из видевших, как старые самки подняв уши или резким криком успокаивают разбушевавшуюся молодежь, как стадо в безусловном повиновении следует за ними, не усомнился бы в их власти и авторитете. Никто из видевших, как они ласкают детенышей мягким хоботом или помогают им преодолеть особенно крутые подъемы, не мог не заметить их заботы. А когда грозила опасность, они ставили малышей за собой и бросались вперед, широко расставив уши, вскинув хоботы, готовые ударить по врагу.

Крупные самцы, огромные, массивные, превосходили их величиной, но не хитростью и яростью.

Бивни самцов длиннее и тяжелее, иногда они весят больше ста фунтов. Бивни старых самок искривлены, изношены, потрескались и обесцветились от старости, сквозь серую кожу слоних выпирают ребра, но слонихи никогда не ослабляли бдительность и заботу о стаде.

Самцы поддерживали непрочную связь со стадом из самок и детенышей. С годами они предпочитали одиночество и образовывали небольшие холостяцкие группы из двух-трех животных, навещая самок только когда чувствовали острый запах течки. А старые самки всегда оставались со стадом.

Именно они были той прочной основой, на которой покоилась социальная структура стада. Тесная община самок и детенышей полностью зависела от их мудрости и опыта в повседневной жизни и выживании.

Теперь сестры в полной гармонии направились к гигантской акации, усыпанной крупными стручками, заняли позиции по обе стороны ствола и прижались лбами к неровной шероховатой коре. Ствол был свыше четырех футов диаметром, неподвижный и прочный, как мраморная колонна. На высоте в сто футов расходились огромные ветви, а листва и стручки переплетались, образуя на фоне неба соборный купол.

Две самки принялись одновременно раскачиваться вперед-назад, зажав ствол лбами. Вначале акация оставалась неподвижной, не уступая даже их огромной силе. Старые самки упрямо продолжали действовать, нажимая все сильнее и сильнее, они по очереди обрушивали свой огромный вес на дерево то с одной, то с другой стороны, и акация едва заметно задрожала, верхние ветки зашевелились, словно тронутые ветром.

Самки продолжали ритмично нажимать, и ствол пришел в движение.

Единственный спелый стручок сорвался с ветки, с высоты ста футов, упал на лоб одной из самок и разбился. Самка крепко зажмурила слезящиеся глаза, не прекращая толчков. Вдвоем они добились того, что гигантский ствол начал раскачиваться, вначале громоздко и медленно, потом все быстрее и резче. Упал еще один стручок, потом еще; они падали тяжело, как первые капли ливня.

Детеныши поняли, что предстоит, возбужденно захлопали ушами и устремились вперед. Богатые протеином стручки акации — их излюбленное лакомство. Они радостно окружили самок, подхватывали хоботами падающие стручки и засовывали их глубоко в горло.

Теперь большое дерево раскачивалось из стороны в сторону, его ветви переплетались, листва дрожала. Стручки и маленькие ветки градом сыпались сверху, с грохотом отскакивая от спин самок.

Самки, по-прежнему сжимавшие ствол словно в тисках, упрямо раскачивали его до тех пор, пока дождь стручков не прекратился.

Лишь когда сверху упал последний стручок, они отошли от ствола. Их спины были покрыты листвой и ветками, сухой корой и бархатными стручками, они по щиколотку стояли в опавшей листве и обломках. Потом слонихи опустили хоботы к земле, осторожно подобрали по стручку и сунули в раскрытые пасти, опустив нижнюю треугольную губу.

Слизь лицевых желез, словно слезы удовольствия, покрыла их щеки, когда они начали кормиться.

Стадо столпилось вокруг, вволю лакомясь плодами их трудов.

Длинные змееподобные хоботы поднимались и опускались, стручки попадали в глотку, слышался звук, исходивший от всех этих огромных туш, мягкое урчание множества оттенков; этот звук перемежался высоким попискиванием, едва уловимым для человеческого уха. Необычный хор, выражавший довольство, к которому примкнули даже самые маленькие слонята.

Этот звук словно выражал радость жизни и укреплял связь, существующую между всеми особями в стаде.

Слоновья песнь.

Одна из старых самок первой заметила угрозу для стада и дала сигнал тревоги — резкий, высокий звук, который не воспринимает человеческое ухо. Все слоны мгновенно замерли и стояли совершенно неподвижно. Даже самые молодые слонята реагировали немедленно.

Тишина после радостного пиршественного рева казалась сверхъестественной, а гудение двигателя самолета — слишком громким по контрасту.

Старые самки узнали шум двигателя «Сессны».

За последние несколько лет они слышали его много раз и привыкли связывать с бурной человеческой деятельностью, усилением напряжения и распространением ужаса, который телепатически передается от одной стаи слонов к другой.

Они знали, что этот звук в воздухе — предвестник далеких хлопков ружейных выстрелов и запаха слоновьей крови, который потоки теплого воздуха разносят вдоль откоса. Часто после того, как стихнут гул мотора и ружейные выстрелы, слоны находили обширные участки леса, залитые уже засохшей кровью, и чувствовали запах боли, страха и смерти других слонов; этот запах по-прежнему смешивался со зловонием крови и гниющих внутренностей.