Авиатор: назад в СССР 3 - Михаил Дорин
Шрифт:
Интервал:
— Ромочка, какими судьбами? Ещё и с цветами! — воскликнула она, совершенно забыв о своих обязанностях.
— Галинэ ты моя, Галинэ! Потому, что я с севера, что ли. Я готов рассказать тебе поле, про волнистую рожь при луне. Галинэ ты моя, Галинэ, — перефразировал Новиков знаменитое стихотворение Есенина. — Давно не видел тебя, Галочка, — сказал он, целуя руку медсестре.
— Конечно. Ты всё со своими курсантами, да самолётами. А у меня вон сколько работы.
Да, сидеть полдня и следить за утками, разрабатывая при этом голосовые связки — чтоб я так работал! Хотя, конечно, утрирую я деятельность медсестёр. Много они работы выполняют.
— Галиночка, мой ты человечек прекрасный, пойдём чайку попьём, — сказал Валентинович, поднимая вверх авоську с коробкой торта «Ленинградский». — Давно не сидели мы с тобой.
— Ромашка, ты ж не просто так пришёл. Сейчас, вообще-то, ещё не вечер, чтобы... оой! — взвизгнула медсестра, когда Валентинович развернул её в сторону ординаторской и резко ущипнул за попу. — А ручки всё такие же шаловливые у тебя. Куда свою гвардию подеваешь?
— Они к Петьке. Вещи отдадут и назад. Милочка моя, ну надо... — продолжил уговаривать её Новиков, но Галина не склонялась перед очарованием бравого советского офицера и перспективой с ним... скушать тортик.
— Ромка, нельзя к нему, — отстранила она Новикова от себя, но Валентинович не сдавался. Был он заинтересован в продолжение вечера в ординаторской не меньше, чем мы в посещении Нестерова.
— Про волнистую рожь при луне. По кудрям ты моим догадайся. Дорогая, шути, улыбайся, не буди только память во мне про волнистую рожь при луне, — продолжил командир звена показывать свои познания в отечественной литературе.
— Сколько я уже раз тебе говорила? Ирина попросила не пускать. Она не отходит от него. И... здесь посетители, Ромка, — сказала Галина, убирая руки Валентиновича от своей объёмной груди.
— Галинэ, ты моя, Галинэ! На тебя она страшно похожа, может, думает обо мне… — запел снова Новиков, но тщетно.
— Нет, я сказала.
На этом стихотворный запас Валентиновича, как я думал, должен был закончиться. Но не тут-то было.
— Есть в имени Галина азовские наши приливы, и шорох золотистого песка, вкус волны соленой, жарким солнцем опаленный. И её нежный взгляд, как неистовый и багряный закат...
— Ой, ну пошли, лётчик-стихоплётчик! — отмахнулась Галина. — А вы недолго, и чтобы тихо там у меня. Третья палата у Нестерова.
Новиков и Галина исчезли за дверью ординаторской, пока мы переобувались в принесённые нами тапки. Настолько готовились к посещению, что и сменку с собой взяли.
Тихо постучались в дверь третьей палаты и приоткрыли дверь. Все четыре наших головы просунулись внутрь, чтобы посмотреть обстановку. В палате тихо звучала музыка.
— Чего крадётесь? Не сплю я, не сплю, — прозвучал шёпот нашего инструктора.
Он лежал на одной из двух кроватей, пытаясь перелистнуть страницу книги загипсованной рукой. На соседней койке, укрывшись простынью, спала Ирина.
— Не разбудите. Она после ночной смены сегодня. Вроде старшая медсестра, а службу тащит наравне со всеми.
— Как ваше здоровье Николаич? — спросил я, первым входя в палату.
Первое впечатление от внешнего вида — у Нестерова было сломано практически всё. Обе ноги в гипсе, подвешены на растяжках. Левая рука, из которой торчат различные железки, лежит на специальной подставке. Правая в гипсе, но у него получается ей двигать. Шея в компрессах для восстановления после ожогов, и множество царапин на лице.
— Не дождёшься, Родин. Спасибо, что пришли. Думал, что не пустят вас. Слышал, как Ирина никого не пускает ко мне, — сказал Нестеров, откладывая в сторону книгу Достоевского. — Скоро экзаменационные полёты, а вы по больницам ходите. Думал, что вы на спортгородке пропадаете.
— Сегодня можно и отдохнуть, товарищ майор. Мы ненадолго, — сказал Костя.
— Да я наоборот рад, что смогли прийти. Кстати, кто, теперь, с вами полетит?
— Новиков. А на сам экзамен пока ещё не определили, кто именно проверяющим будет, — ответил Макс, присаживаясь на стул около раковины.
— Ну, главное не мандражируйте, — сказал Николаевич, почесав свою левую руку. — Чешется ужасно, а железяки не дают подлезть.
— Врачи что говорят? — спросил Костя, который всё ещё стоял около двери.
— Бардин, а ты чего там стоишь? Иди, поздороваемся, — сказал Нестеров, вытягивая правую руку, чтобы поздороваться.
Я стоял ближе всех, и собирался присесть рядом с кроватью Николаевича. Он смотрел на меня с ухмылкой, будто обрадовался, что прочитал мои мысли.
— На твоём лице, Сергей так и читается — ну я же говорил, — сказал Нестеров, отводя взгляд в сторону.
Ему получилось угадать, что крутилось у меня в голове. Неужели я так отчётливо показывал это своим выражением лица?
— Это лишь приметы, Николаич.
— В авиации слишком много суеверий, Серый. Все не получится соблюдать, — сказал Костя, медленно подходя к Николаевичу, и аккуратно пожимая ему руку.
— Как видишь, Бардин, эти следовало соблюдать, — усмехнулся Нестеров. — За фрукты спасибо, но я столько не съем.
Я посмотрел на стол напротив его кровати. На нём было навалено несколько авосек с различными фруктами и гостинцами. Туда же добавились и наши. Стоял рядом с этой фруктовой горой и радиоприемник играющий очередную песню Кобзона, в виде небольшого кожаного футляра с надписью «Кварц» и плечевым ремнём для переноски.
— Вам сейчас надо больше витаминов. Восстановление много времени займёт. Успеете вернуться в этом году? — спросил Артём, но мы трое удостоили его гневным взглядом, а Макс даже ткнул его кулаком в плечо.
— Ладно тебе, Максим. Темыч, ты сам как? Смотрю свеженький и только слегка поцарапанный, — спросил Нестеров.
— Выписали через несколько дней. Вроде никаких осложнений нет, но заставляют обследование пройти. А ещё на досках обязали спать. Чё за бред? — выругался Тёма чуть громче, чем это было нужно.
— Гудок прикрой, Тёмыч, — шикнул на него Макс. — Верещишь так, что Ирину Сергеевну разбудишь.
— Да ладно вам. Не собачьтесь, — успокоил Нестеров. — Компрессионный перелом у меня первой степени. Сейчас не помню, каких именно позвонков, но ходить буду. Криво, конечно, но на своих двоих, а не на четырёх.
— Значит, как заживет, вернетесь к нам? В следующем году мы МиГ-21... — снова вставил свой вопрос Артём.
Что за бездумное
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!