Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит

— Прошу садиться, — пригласила Валентина, широким жестом указывая на стул. Она была любезной и внимательной. Ольга поставила на стол печенье, стаканы и пузатый чайник.

— А где же ваша третья монашка? — спросил Рокоссовский.

— Она у нас передовая общественница, — пояснила Ольга. — Сегодня встречается со стахановцами завода. Вполне возможно еще куда-нибудь заглянет.

Гостеприимство женщин, их непринужденность комдиву очень понравились, а когда он отхлебнул из стакана глоток ароматного напитка, произнес:

— Очень вкусно, чудесный чай.

За чаем они разговорились о житье-бытье и незаметно перешли на статью о Рокоссовском.

Валентина хорошо поставленным голосом читала:

«Вечером в штаб наступающей группы был вызван командир конного дивизиона Рокоссовский. Штаб стоял на западном берегу реки Ишим. А на другом берегу находились колчаковцы.

После разгрома на Каме они долго и торопливо отступали. На Ишиме они остановились. На восточном берегу — холмистом, господствующем над местностью — они строили прочные укрепления, подтягивали сюда резервы. Собирались тут перемолоть наступающего противника. Но у противника были свои планы, не согласованные с колчаковским командованием. В ту же ночь, во исполнение этих планов, конный дивизион Рокоссовского осторожно продвигался вдоль реки, нащупывая в позициях колчаковцев уязвимое место.

Начиналась пора жестоких сибирских морозов, свежий ноябрьский лед уже обуздал быстрины реки Ишим. Дивизион выбрал место для остановки. От него отделились 35 человек, тряпьем обмотали ноги коням. Повел их в разведку сам Рокоссовский. Они несколько раз переходили реку, держа коней в поводу, и были в кустах, когда услыхали крики колчаковцев. «А что, если…» — мелькнуло у Рокоссовского.

Он даже улыбнулся при мысли о том, что противника, занятого сменой частей, легче всего застать врасплох. В эту минуту один из разведчиков, посланный Рокоссовским, уже возвратился на западный берег.

Дивизион подошел через час. Были выброшены вперед 12 станковых пулеметов. Спустившись, дивизион ворвался с гранатами в окопы. Передовые части белых дрогнули. Рокоссовский послал в штаб донесение о первом успехе и о том, что он развивает операцию и на рысях идет к селу Вокаринскому, где перекрещиваются пять дорог и где должен быть штаб колчаковцев. Дивизион прошел лесом 25 километров, трижды сметая встречавшееся сопротивление противника. Два эскадрона увлеклись в лесу преследованием нескольких рот. Третий эскадрон вышел из леса к селу Вокаринскому. Рассветало. Из села выскочили две батареи. И в то же время из лесу выезжал развернутый казачий полк. Сейчас батареи дадут гибельные для конников залпы картечью.

«Один эскадрон против полка и двух батарей?.. Маловато! Но один эскадрон и две батареи противника — это уже терпимо». И Рокоссовский повернул эскадрон на батареи. Ударила картечь. Эскадрон, продолжая бешеную скачку, изрубил часть артиллеристов, остальных сбил в кучу. Рокоссовский крикнул колчаковским артиллеристам: «Номера — к орудиям! Огонь по казачьему полку! Вы будете стрелять метко или попрощаетесь с жизнью!» Над батарейцами сверкали клинки. Картечь заставила казаков повернуть в лес. Потом батарейцы стреляли по селу Вокаринскому, которое взял дивизион Рокоссовского вместе со штабом, обозом и техническими ротами колчаковцев. Потом подошли свои части.

Блистательная удача всегда сопутствовала Константину Рокоссовскому, теперь командующему корпусом, — грудь его украшена тремя боевыми орденами и орденом Ленина.

Рейд бригады Рокоссовского во время дальневосточного конфликта, рейд в глубоком тылу у беломаньчжур, захват поезда со штабистами, раскрытие оперативных планов противника и после этого — быстрый марш на Чжалайнор, взятие города и огромного количества пленных — это прямее следствие высоких боевых качеств командира Красной Армии.

В мирное время подготовка дивизий Рокоссовского на «отлично» — это также результат глубокого осознания своего долга перед социалистической родиной».

Эти слова Валентина произнесла страстно и взволнованно, будто она находилась на трибуне, а в зале ее слушали комсомольские активисты.

— Это все обо мне? — насмешливая улыбка тронула губы Рокоссовского.

— Да, это все о вас! — Валентина окинула взглядом комдива и продолжала читать:

«Рокоссовский — человек могучего сложения, и несколько пулевых ран он лечил в походе, не слезая с коня. Пулю в плече он носил четыре года. Но с пробитой костью ему пришлось лечь в госпиталь на станции Мысовая на Байкале».

— Вы были на самом Байкале? — воскликнула Ольга.

— Да, был, — улыбнулся Рокоссовский. — Даже ловил там омуля. Золотая рыбка, скажу я вам.

— Поехали дальше, — глянув на подругу, сказала Валентина.

«Однажды ночью его разбудили перепуганные сестры и врач. Бледные, растерянные, они сказали, что на станцию пришло несколько крестьян, бежавших от Унгерна. Потрепанный барон опять собрал отряд и двигается на Мысовую. Рокоссовский живо представил себе всю остроту ситуации: боевых частей в Мысовой нет, Унгерн возьмет станцию, не встретив сопротивления, взорвет тоннели, и тогда надолго прекратится движение по великой сибирской магистрали.

— Выше голову, друзья! — сказал Рокоссовский. — Что можно сделать с ногой, чтобы она не сломалась?

— Можно, не надевая сапога, прибинтовать ногу к двум деревянным палкам.

— Бинтуйте!

Его посадили на тачанку и дали пару костылей. С помощью двух выздоравливающих комбатов Рокоссовский сформировал из сапожников, портных батальон пехоты и взвод конницы. Они заняли позиции. К вечеру подошли главные части барона Унгерна, сотни четыре. Красноармейцы дрались отлично. Потом отряд Рокоссовского преследовал конницу барона, повернувшую к Верхнеудинску.

Младший унтер-офицер Рокоссовский найден и выдвинут революцией, как найдены ею и выдвинуты многие другие таланты страны. Бывший младший унтер-офицер Рокоссовский, подчас командовавший меньшими силами, чем образованные, до зубов вооруженные генералы, исправно бил их, как били их Ворошилов и Буденный, Щаденко и Городовиков — славные красные командиры».

— И этот герой сидит рядом с нами! — воскликнула Валентина, восхищенно глянув на комдива.

— Таких командиров, как я, у нас хоть пруд пруди, — рассмеялся Рокоссовский.

— Не скромничайте, — насмешливо проговорила Валентина и с заботливым видом спросила: — Вам еще чаю?

— Не откажусь.

— А кто такой барон Унгерн? — не удержалась Ольга от вопроса.

— О, это была одиозная личность, — произнес Рокоссовский. — Барон Роман Унгерн фон Штенберг — потомок старинного немецкого рода, с 13 века осевшего в Прибалтике. Унгерн в 20 лет попал на Дальний Восток, увлекся там буддизмом, изучал китайский и монгольский языки. Принимал участие в Первой мировой войне и дослужился до чина войскового старшины. К октябрю 17-го года барон вновь в Забайкалье. Он становится помощником атамана Семенова. А чуть позже сам создал «инородческую конную дивизию» и повел беспощадную борьбу с Советской властью. Это был страшно жестокий человек.