Твой враг во тьме - Елена Арсеньева

Нет, сначала Лёля не испугалась. Простоподумала, что внизу, в палисаднике, жгут опавшую листву. Хотя это сколько женадо листвы собрать, чтобы столб дыма поднялся до пятого этажа? Лёля открылаузкую оконную створку (у них в доме были совершенно идиотские окна безфорточек: хочешь впустить каплю свежего воздуха, а врывается целый кубометр!),высунулась – очередной клуб дыма, вырвавшийся из приоткрытого окна на четвертомэтаже, шибанул вверх, чуть ли не в лицо. Прямо под ней!

О господи…

Однако Лёля и тут не испугалась – скорееразозлилась. Снова эта семейка с четвертого этажа!

Раньше эта семейка жила на седьмом. Дважды внечаевской кухне и в кухне шестого этажа пришлось делать ремонт: не до концазакрутить кран, когда воду отключили, а раковина полна грязной посуды, былолюбимым делом верхних жильцов. Воду, конечно, снова давали, когда никого домане было…

Потом этими тиранами вдруг овладелавысотобоязнь. У них была старенькая бабуля – единственный, по мнению Лёли, лучсвета в темном царстве этих хамов, – а для нее подняться на седьмой этажбез лифта – неразрешимая проблема. То есть лифт в подъезде вообще-то имелся, ноработал он, по общему впечатлению, только по ночам, чтобы не надрываться. А убабулиной наглой дочери, наглого зятя и двух наглых внуков, жутко топавших попотолку шестого этажа (Нечаевых как-то пригласили послушать их топанье, такмама даже прослезилась от счастья, что живет на пятом!), было единственноечеловеческое качество, из-за которого Лёля им многое извиняла: любовь к этойсамой бабуле, Александре Герасимовне. С другой стороны, как же им ее не любить?Она, как атланты небо, держала на своих руках все домашнее хозяйство. А ведь ейсемьдесят семь! Атланты, что и говорить, постарше, но ведь они мужики, вдобавоккаменные. А Александра Герасимовна росточком Лёле по пояс, ну, может, самуючуточку повыше, и одежки у нее сорокового размера.

Короче, бабуля взбунтовалась: не могу большесумки таскать на седьмой этаж! Или ходите по магазинам сами, или…

Ультиматум так перепугал семейство, что онобросилось по дому, разыскивая идиотов, желающих со второго, третьего, на худойконец с четвертого этажа переместиться на седьмой. Учитывая работу лифта и то,что вода выше пятого течет, только когда кран открыт, а дома никого… Короче,хохотушка-судьба распорядилась так, что они нашли обмен с изрядной доплатой стем же стояком, но на четвертом этаже. Под Нечаевыми. Мгновенно переехали,мгновенно сделали ремонт. При этом дважды затопленным соседям не дали, конечно,ни копейки на новые обои. Лёлин отец намекнул, что надо в домоуправлениепожаловаться или хотя бы самим затопить соседей… «А, гори они все огнем!» –отмахнулась легкомысленная матушка.

И вот они, кажется, и в самом деле загорелись.

Лёля вылетела из квартиры, в одну секундуоказалась на четвертом этаже и вонзила палец в кнопку звонка. Раздалось нежноекурлыканье. Такими звуками только уши праведников в раю услаждать, а не тревогуподнимать! Забарабанила в дверь – тишина. Заметалась по площадке, звоня и стучав три другие двери, – напрасно. Соседи на работе или где-то еще.

Странно, но эта тишина Лёлю несколькоуспокоила. Все люди как люди: чем-то заняты, делают свое дело, без паникизарабатывают деньги, и лишь она, как нанятая, носится по этажам! Пожав плечами,нарочно неторопливо побрела домой и вошла в кухню с твердым намерением побаловатьсебя каким-нибудь естественным транквилизатором (сладкое, между прочим, отличноуспокаивает!). Колеблясь в выборе между мармеладом «Лимонные дольки в сахаре» иванильным зефиром, меланхолически глянула в кухонное окно. И вдруг обнаружила,что оно буквально занавешено белесым дымом.

Неведомая сила швырнула Лёлю к холодильнику…Нет, она не собиралась спасаться в нем от пожара. Просто на холодильнике уНечаевых стоял телефон. Накрутила «01»… Не помня себя, что-то там кричала втрубку…

Потом кинулась по комнатам. Сгребла в сумкусвои документы, сережки, колечки, бросилась в спальню родителей. Смела что-то смаминого комода и остановилась, пытаясь вспомнить, где лежат родительскиедокументы, бумаги на квартиру, а также за которой из двух десятков картин,развешанных по стенам, оборудован тайничок с семейной заначкой. Помнится, мамачто-то такое говорила, но у Лёли вечно в одно ухо влетает, в другое вылетает.Она всегда утверждала, что столько картин в квартире – это ненормально, у нихже не музей! Да и была бы там хоть приличная сумма спрятана, а то смех один. Новсе-таки!..

И тут у Лёли голова пошла кругом. А книги? Аэти самые картины, столь любимые матушкой, – да она ведь не переживет,если их лишится! И как же компьютер со сканером, носильные вещи, посуда,мебель? А сама квартира?! То есть им, Нечаевым, негде будет жить? У них,правда, был домишко в Доскине, но Лёля не хотела жить в деревне, ее туда илетом-то на выходные палкой не загонишь, а сейчас уже зима на носу!

Лёля стояла посреди комнаты, в буквальномсмысле схватившись за голову. Картины, туфли, рубли и доллары, ее новыйитальянский костюм, мамина дубленка и отцовский ноутбук, четырехтомник любимогоДаля, Пушкин и «Мастер и Маргарита», китайский бабушкин ковер и ванильный зефир– все это кружилось перед глазами каким-то жутким огненным колесом. Кажется,она даже всплакнула, оказавшись перед неразрешимой проблемой: что спасатьпервым делом. И уже кинулась снова к телефону, чтобы позвонить маме на кафедруи спросить совета, как вдруг неведомая сила заставила бросить трубку,принюхаться – и снова ринуться на четвертый этаж.

Может, судьба надорвала животики от хохота,глядючи на Лёлю, и поэтому у нее в голове забил слабый родничок разума? А можетбыть, до нее наконец-то дошла простая и очевидная несуразица: дым-то она видит,но дымом почему-то не пахнет!

Короче, Лёля скатилась по лестнице, позвонилав дверь… и та волшебным образом распахнулась после первого же, еще совсемслабенького курлы-курлы.

– Лёлечка! – тоненьким голоском воскликнуластоявшая на пороге Александра Герасимовна, почему-то красная как вареный рак(вернее, креветка, учитывая ее мини-габариты), с прилипшими ко лбу влажнымиседыми волосенками.

«В одиночку боролась с огнем? Заливала пожарводой из-под крана?» – просвистели в Лёлиной голове остатки прежней паники,хотя она уже всем нутром чувствовала: что-то здесь не так!

– Здравствуй, дорогая! Давно звонишь? А я накухне закрылась, белье решила прокипятить, а то все руки как-то недоходят, – жизнерадостно пояснила Александра Герасимовна, в подтверждениесвоих слов потрясая такой специальной деревянной клюшечкой, хорошо известнойженщинам: ею мешают в баке белье при кипячении.