Демонология Сангомара. Искра войны - Д. Дж. Штольц

– А… А что с Базилом? – женщина посмотрела вправо, на гобелен на стене, и поджала губы.

– На сенокос у него родилась дочь.

– Понятно.

Йева сглотнула слюну и вздрогнула, когда на ее холодные пальцы легла теплая ладонь отца.

– Все вокруг тебя будут умирать. И им на смену будет приходить следующее поколение: новые друзья, любовники, прислуга, враги. Лишь ты одна будешь идти сквозь время, постоянная и вечная, дочь моя. И я буду рядом с тобой.

Йева кивнула, и Филипп почувствовал, как рука его дочери пытается выпутаться из-под его руки. Он нахмурился.

– Что тебя гложет?

– Ничего, отец…

– Не обманывай меня, – сурово заметил Филипп.

Он снова положил ладонь на пальцы Йевы, погладил. Та поддалась, но кожа ее осталась мертвенно-холодной, а пальцы задеревенели, не отвечая на ласки отца.

– Вы так редко бываете здесь, в этом холодном и жутком крае, – вздрогнула она.

– Ты хочешь, чтобы я приезжал чаще? – Филипп не понимал ее.

– Вы всегда заняты.

– Да, занят. Но, коль ты просишь, я попробую через год приехать на пару недель пораньше.

Глаза Йевы заволокла тоска, и она грустно улыбнулась самой себе. Что такое неделя, когда ее сердце плачет от необъяснимой боли, как только отец ступает за порог?

– Тебя это устроит, Йева?

– Да, отец, спасибо…

Филипп ласково улыбнулся, и, не будь здесь галдящей толпы, которая снова разбушевалась сзади двух кресел у камина, он бы обнял дочь. Но сейчас он посмотрел в огонь, как смотрел всю зиму годом ранее, и прикрыл глаза, опутанные сеточкой морщин. Затем вспомнил то, о чем ненадолго забыл, когда увидел Йеву, и умиротворенная улыбка сползла с его лица.

– Главное, чтобы Горрон нашел Уильяма.

Йева тоже обеспокоилась.

– Горрон присылал вам весточку?

– Нет, – качнул озабоченно головой Филипп. – С той зимы я ничего не слышал о нем, но пока не могу поднять шум, чтобы не привлекать внимание. Он уже должен был достигнуть Элегиара. Должен был достичь еще летом. Мы обговорили, что он передаст мне письмо купцами из Золотого города. Один из них, Гуасалай Ра’Шабо, уже четыре года подряд ездит в мои земли, везет украшения из гагата и арзамасовые ткани.

– И Горрон ничего не передал?

– Нет. Как в воду канул.

– Что же делать, отец? А если те существа, велисиалы…

– Пока ничего, Йева. Лишь надеяться на Горрона, – Филипп покрутил на пальце кольцо с треснутым агатом, которое пострадало после удара Бестии. – Элрон Солнечный не так прост, как кажется. Он слишком стар и хитер, чтобы позволить взять над собой вверх. Это вампир величайшей воли, который дал слабину лишь единожды.

– Когда пал Крелиос?

– Да.

Йева вздохнула, вспоминая настырные объятия герцога Донталя. Помнится, она терпела их, как нечто неизбежное, но сейчас была бы рада, если бы он согревал ее холодными зимами. С Горроном из замка исчезла последняя искра жизни.

– А что вы, отец. Что вы будете делать?

– Помогу тебе с отчетами. И нужно привести в порядок двор, потому что это никуда не годится.

И Филипп озадаченно качнул головой, выражая неудовольствие бесхозяйственностью. Однако Йева приняла сказанное исключительно на свой счет и уже сжалась внутри в ком, представляя неудовольствие отца, когда тот доберется до журналов по тальям и проездным пошлинам. Помнится, она любила помогать ему там, в замке Брасо-Дэнто, но тогда эта помощь была необязательной и приятной. Сейчас же на плечах графини лежала ответственность за весь Офурт, и она понимала, что не справляется, что у нее нет ни воли отца, ни его навыков, а спина ее сгибается под невыносимой тяжестью.

– А еще, – вырвал ее из самотерзания Филипп, – Нужно найти ту проклятую дыру, из которой явилась Бестия. Сейчас слишком сильные морозы, даже под Брасо-Дэнто застыли подземные источники. Поэтому уже по весне я наведаюсь в лощину в еловых лесах за Дорвурдом. Нужно выяснить, что скрывается в пещерах.

Йева вздрогнула, снова переживая тот ужасный день, но Филипп уже не смотрел на нее. Он глядел в камин, думая о том, не явится ли из той дыры еще что-нибудь угрожающее Офурту.

– Но там может быть опасно, – шепнула графиня.

– Вся наша жизнь – опасность, дочь моя.

* * *

Спустя два месяца.

– О Ямес, уж не у обиталища ли твоего отступника Граго мы находимся? – испуганно прошептал сэр Рэй.

Он сполз с коня и с опаской поглядел на таинственный постамент, который стоял меж высоких колонн. Это был тот самый постамент, древний и полуразрушенный, из-под плит которого явилась Бестия чуть больше трех десятков лет назад. На нем еще лежал снег, ибо зима, по офуртскому обыкновению, еще сопротивлялась весеннему теплу.

В сумраке серого, унылого рассвета символы на колоннах тускло мерцали, и граф Филипп стал рассматривать полустертые веками, если не тысячелетиями, надписи.

– Это не Хор'Аф, – шептал он задумчиво сам себе, поглаживая письмена. – Что-то очень старое, относящееся к языкам утерянных племен, что-то дошедшее до нас еще со времен Слияния. Древнее место.

Проваливаясь в снег по колено, он переходил от колонны к колонне и пытался выявить хоть что-то знакомое в надписях. Но ничего не понимал, ибо это место было много старше его, его отца и деда.

Пока гвардейский отряд обустраивал лагерь и вкапывал копье коновязи в мерзлую землю, граф переписывал на пергамент чернилами неизвестную ему речь. Может, ему доведется поговорить с древними старейшинами и кто-нибудь вспомнит язык тех времен?

Меж тем старик-рыцарь Рэй, зябко поеживаясь, подошел к дыре, которая зияла среди колонн, и боязливо посмотрел вниз.

– И нет ему дна, и зияет он, как чрево детищ Граго, маня своей пустотой, – сглотнул он и осенил себя знаком Ямеса. – Господин, сколько вам потребуется человек?

– Четверо, остальные ждут здесь.

– А каков сигнал, чтобы мы могли прийти на помощь?

– Я думаю, сэр Рэй, что из далей этой глотки земли ни один сигнал не достигнет ваших ушей.

Рассветное солнце стояло низко, а здесь же, в лощине, так и вовсе царствовала полутьма. Мороз точил тела, заставлял людей дрожать и клацать зубами. Кони, одетые в толстые простеганные попоны, нервно били копытами – им это место не нравилось. Впрочем, и солры, глаза которых перебегали с алтаря на тьму окружающего ельника, тоже были неспокойны.

Где-то среди деревьев надрывно каркнул ворон.

Наконец, в небольшом биваке около колонн натянули палатки, разбили походную кухню, где кашеварил один Чукк со своим сыном, молодым Хрумором Этельмахием. Одеты они были просто, и одни только фамилии поваров выдавали непростую историю их рода.