Когда нам будет 40 лет - Елена Игоревна Ротман

один, стал императором, на которого навалилась вся ответственность и все долги. Но самым важным новый монарх считал то, что его сын, до сели находящейся в тени, не оправдает надежды страны.

Куроки был слишком резок и не сдержан временами, но так казалось лишь Нарухимо. Эта извечная проблема отцов и детей всегда будет иметь место в мире, но здесь же все было более масштабно, ибо нынешний император боялся не столько за сына, сколько за нелепую тенденцию младших братьев отбирать престол у старшего. Наверняка Нарухимо просто не догадывался насколько жестоким и дальновидным может быть его сын. Отчаянное умение есть в мире – ожидание.

– Вы звали меня, отец? – дверь без лишнего скрипа отворилась, и принц вошел в кабинет Нарухимо, что на пониженных тонах разговаривал с женой. Уши у стен еще никто не отрубал.

– Подойди, – мужчина мановением руки подозвал сына, сразу давая понять, что сегодня наследника будут хвалить.

– Наш посол из Англии сообщил нам. В докладной записке, – уточнила императрица Масамо, стараясь скрыть радость того, что ее сын не совсем потерян для общества. – Что ты весь вечер общался с гостями.

– Допустим, – Куроки инстинктивно отступил на шаг назад, внимательно рассматривая любое проявление эмоций на лице отца. Не всегда разговор, начатый с похвалы, ведет к счастливому эпилогу. Вот с княжной из Грепиль все прошло неплохо, а вот с сыном президента Кореи, днем позднее, не особо.

– Очень хорошо, – император переглянулся с женой, которая, как и положено служила ему опорой. – Нам рассказали о твоих успехах в учебе. Мы очень рады.

– Но больше всего мы рады, – Масамо выделила именно последние два слова. – Что тебя часто видят в компании Соры Ямада.

– Да, – Куроки рефлекторно потер шею, начиная понимать к чему идет этот разговор, хотя поначалу ему показалось, что его будут хвалить за знакомство, а далее и дружбу с наследницей довольно прибыльного княжества. Но не тут-то было. – Она, как и я получает степень магистра и руководит художественными выставками.

– Какая молодец, – императрица взяла мужа за руку, чуть ли не участливо улыбнувшись сыну. Но тот-то точно понимал, что мать совершенно не волнует кто такая Сора, из какой семьи и на кого учится. Сора просто была. Была главным козырем в войне со сплетнями о предпочтениях юного принца. Ведь все задавались вопросом «почему к 23 годам этот привлекательный обеспеченный юноша не разбил ни одного девичьего сердца». Эта волна «голубого безумства» расстраивала не только мать, но и остальную семью, что с восхождением Нарухимо на трон находилась под непроницаемым колпаком общественного мнения. И вот в окружении принца появилась девушка, с которой, признаться, ему довольно комфортно. Комфортно, приятно, чуть более свободно, интересно. Она была просто рядом и пока этого хватало. В двадцать три Куроки хотелось иметь более узкий круг лиц, который, естественно, он сам выберет. Наивно.

Анне же пока было двадцать и ее сердце было открыто настежь для новых увлечений, что дальше ее бурной фантазии не заходили. К счастью приставленной к ней Хезер, наставницы с задатками отменного диктатора, на пятнадцать лет старше княжны. Иногда Анне казалось, что она просто – напросто ждет того «единственного», а временами, усмехаясь, обзывала саму себя меркантильной и ветреной. Вот только нелюбимыми зимними вечерами ей приходила мысль, что она просто не создана для всей этой великой «химии любви». «Сердце непостоянно» – как говорила Хезер, а еще всегда нужно отличать «влюбленность» от «любви» иначе может произойти конфуз. Но пока что ее подопечная просто увлекалась знаменитыми людьми – например, Леонардо ДиКаприо, так же как и миллионы по всему миру. И в своих предсонных мечтах Анна воображала их совместную жизнь, правда та была слишком банальна и совершенна. Сейчас девушке хотелось эмоций, что били бы через и край. И вот… И вот теперь все ее мысли занял упонский принц Куроки, в котором она увидела вызов и интерес. В тот вечер она жаждала его без стеснения поддеть и ждать когда же он сделает ответный выпад. А еще хотелось улыбаться, даже сейчас, вспоминая о нем. У нее внезапно возникла мысль организовать какой-нибудь званый вечер и будто бы случайно столкнуться лицом к лицу с принцем. И чтобы щеки не так горели, хотя это всего лишь временное смущение и не более – убеждала она себя.

– А в Гилеве уже снег, – княгиня Мария зашла в комнату дочери, шумно шелестя шелковым платьем в пол. – Я звонила Тане.

– И что она? – Анне было эгоистично наплевать на очередной развод тетки, которая так и не поняла, что на данный момент всем ее «возлюбленным» нужны лишь ее деньги. Сейчас княжна рылась в своих воспоминаниях, отыскивая самые снежные зимы своей жизни, не то, что сейчас. А ведь она и подумать не могла, что будет скучать по гололеду и замерзшим кончикам пальцев.

– У нее новый ухажер. И не смотри на меня так, – женщина с укором в глазах покачала головой. – Она просто ищет свое счастье.

Ее дочь лишь хмыкнула.

– Мы с Альбертом собираемся на прием, он хочет познакомить меня с послом в Болгарии. Он чудесный собеседник. Ты могла бы пойти с нами.

Девушка закатила глаза и, подойдя к матери, поправила ее бриллиантовое колье. Кто бы мог подумать, что она так спокойно и непринужденно сможет носить на шее пару квартир в центре Кинска.

– Саша все еще с сыном министра экономики… Как его…

– Ты не боишься, что они что-нибудь да взорвут? – усмехнулась Анна, придирчиво осматривая прическу Марии, да им определено повезло, что в их владении есть парикмахеры и визажисты.

– У Саши хотя бы появились друзья, – эта фраза была очевидна и ожидаема.

– У меня есть ты, Левек и, конечно же, Хезер, которая жить мне спокойно не дает своими советами, – потянула княжна, уже одергивая подол материнского платья. Как же временами она завидовала худощавой конституции ее матери. Она же сама пошла в биологического отца.

– Очень смешно, – Мария не разделяла ее веселья, отлично зная тяжелый характер дочери, и чувствовала, как та держит людей на расстоянии, дергая за ниточки. – Ты на приеме не познакомилась ни с кем из своих любимых стран?

Анна закатила глаза: до этого момента они говорили по – роскрански, но в последний момент ее maman решила перейти на государственный язык Грепиль.

– Познакомилась с упонским принцем, – у княжны знание разговорного французского было на порядок выше. Она чуть сжала плечо матери и медленно направилась к окну, за которым уже сгустились декабрьские сумерки. – Но ты это и так знаешь.