Стан золотой крови - Настасья Дар

внимания к своей персоне.

— Вы же мне о себе ничего не рассказываете, — кинув на него прищуренный взгляд, буркнула я.

— Пойми, мы исполняем приказ, и не можем ослушаться. Но поверь, как только прибудем на место, то лично я с радостью расскажу тебе о себе, — растянув губы в лукавой улыбке, произнес Глеб.

Ладно… Хотели — получайте.

— Меня зовут Кара, мне семнадцать лет. Живу на одной из туристических баз у подножья гор… Не знаю, что еще рассказать. У меня довольно скучная жизнь, — выпалила я, внезапно засмущавшись. Как-то странно было рассказывать о себе посторонним людям.

Хаган бросил на меня мимолетный взгляд, в котором читался интерес, и произнес:

— Семнадцать? Выглядишь ты не старше пятнадцати. Больно мелкая.

Я вспыхнула, и нахмурившись, выдала:

— Ты зато больно взрослый! Сколько тебе — тридцать?

— Двадцать три, — не обращая внимания на мой гнев, спокойно ответил парень, выпуская изо рта ровные колечки пахучего дыма.

— Так, все! Идемте спать, пока вы не передрались тут.

Глеб поднялся с земли, и первым залез в палатку. Мы с Хаганом одарили друг друга недовольными взглядами, и парень, дернув бровью, сказал:

— Иди. Я пока спать не собираюсь.

Я фыркнула, всем своим видом показывая, что мне его разрешение не нужно, и отправилась отдыхать.

Палатка оказалась крайне маленькой, и к тому же лежать приходилось прямо на земле, не считая, конечно, слоя тонкой непромокаемой ткани цвета хаки. Поерзав, я наконец-то устроилась рядом с Глебом, и прикрыла глаза.

Сон никак не шел… Зато голову посетила очень интересная мысль, которую я тут-же поспешила озвучить:

— Я совсем не испытываю страха. Почему? По логике я должна бояться и вас и за свою жизнь, но нет. Я вообще ничего не чувствую по этому поводу.

Глеб перевернулся в мою сторону, и сонным голосом ответил сквозь зевок:

— Хан влил в тебя успокаивающий настой еще когда мы были у ручья. Чтобы ты истерик не закатывала.

— Вот значит как…

— Не обижайся, это стандартная процедура.

Стандартная? Получается я не единственная кого вот так своровали…

Глеб снова уснул, и устав бороться с бессонницей, я выбралась из палатки наружу. Костер все еще горел, а вот Хагана нигде не было видно. Я зябко поежилась, и спрятав ладони в длинных рукавах мужской толстовки, присела на камень, на котором он сидел прежде.

Всматриваясь в тлеющие угли, я раздумывала о том, что меня теперь ждет. Я вообще не представляла куда мы едем. Загадочное слово лагерь ни единожды звучавшее от них, ничего мне не говорило. Ну ни в детский же лагерь они меня везут! Вот была бы умора…

Мысль о том, что меня ищет мой отец заставляла сердце биться чаще, но умом я понимала, что этого просто не может быть. Глеб же явно дал понять, что я не единственная их добыча.

— Почему не спишь?

Вздрогнув от неожиданности, я повернула голову за спину, и увидела Хагана, который смотрел на меня, привалившись к одинокой сосне в паре метров от камня, на котором я сидела.

— А ты чего подкрадываешься?! — сердито спросила я, пытаясь унять колотящееся от испуга сердце, — Ты напугал меня.

— Ну извини, — не особо раскаиваясь ответил парень, оторвавшись от дерева, и направившись к костру.

Подкинув дров в огонь, он сел прямо на землю, согнув ноги в коленях, и вновь закурил свою трубку.

— Я тебе не нравлюсь, — это был не вопрос, а скорее констатация факта.

Хан дернул черной изогнутой бровью.

— А должна?

Вот же придурок!

— Что такого я сделала, чтобы ты так относился ко мне?

— Ничего. Просто иногда некоторые люди нам неприятны. Ты не можешь нравится всем, — равнодушно сказал парень, пожав плечами. Подняв взгляд на мое лицо, и мазнув им по обожженной щеке, он добавил, — Хотя думаю ты и сама это понимаешь.

— Да пошел ты…

Я резко встала, и направилась в сторону небольшого водоема, расположенного недалеко от горы. Не хочу слушать как очередной урод поливает грязью мою внешность!

— Стой. Я не это имел ввиду… — послышалось за спиной, но я не стала слушать, и лишь ускорила шаг.

Из глаз уже были готовы сорваться слезы. И я не понимала почему. Уже достаточно давно, благодаря унижениям в детстве, я нарастила толстую кожу, которую было не пробить подобными издевками. Но его слова почему-то задели меня… Наверное, потому что они вылетели из уст парня, на которого вешалась явно не одна красотка, по сравнению с которой я — просто гадкий утенок.

В придачу к обезображенной коже мне достались кудрявые волосы морковного цвета, которые вечно выглядели растрепанными, а также куча веснушек и вздернутый нос. Плюсуем с низким ростом и костлявым телосложением, и получаем то, что имеем.

За спиной послышались быстрые шаги, и я резко остановилась, желая высказать парню все, что думаю о нем. Развернувшись, почти врезалась в широкую мужскую грудь, и сделав шаг назад, отчеканила:

— Если ты думаешь, что хоть что-то понимаешь обо мне, то ты идиот! А если решил, что смог этими словами как-то задеть меня, тогда идиот еще больший! Знаешь сколько всего я за жизнь выслушала о своей внешности? Страшила, чучело, уродина… Каждый, кто видел меня, стремился высказать свое мнение, а потому твоя издевка для меня это просто капля в море. Но учти, если я еще хоть раз услышу что-то подобное в свою сторону — нос сломаю!

На этом я развернулась, и отправилась спать, оставив шокированного парня в одиночестве.

Удивительно, но теперь я смогла уснуть достаточно быстро. Видимо выплеск эмоций помог нервам успокоиться.

Ночь прошла беспокойно. Не привыкшая к сну на таких жестких поверхностях, я постоянно вертелась. К тому-же вскоре в палатке появился Хан, и оказалось, что ютиться между двумя парнями, пытаясь не задеть обоих — это та еще задача!

В общем забыться более-менее спокойным сном я смогла только к рассвету, а вот пробуждение стало для меня настоящим кошмаром…

Открыв глаза, я поняла, что Глеба в палатке уже нет, зато рука Хагана тяжким грузом лежит на моем бедре. Пребывая в полном шоке, я быстро скинула с себя бессовестную конечность, и пулей вылетела из палатки.

— Ты чего? — спросил Глеб, разжигая костер.

— Эммм… Сон плохой приснился, — просипела я, пытаясь выровнять дыхание.

— Понятно… А щеки чего такие красные? — с подозрением произнес парень, видимо не особо поверив мне.

Черт! Черт! Черт! Дурацкая особенность рыжих людей! Каждый раз испытывая хоть малую долю смущения или гнева, я становилась помидором! И хорошо, что сейчас покраснели только щеки. Обычно все лицо, и даже шея