Фарамунд - Юрий Никитин

Воины вскакивали, теперь по всей поляне гремел стук мечей,слышалась брань, сдавленные выкрики. Глаза Тревора привыкли к мраку, он видел,как темная тень метнулась прямо в шатер. Сам он сражался с двумя разбойниками,только увидел через их головы, как из шатра выпала выброшенная пинком служанка.

Через мгновение разбойник высунулся из шатра. Впереди себядержал Лютецию, захватив сгибом локтя ее шею, а другой рукой приставил нож к еегорлу. В слабом свете нежное девичье горло белело отчетливо, еще страшнееблеснуло лезвие узкого ножа.

Тревор бешеным натиском заставил разбойников попятиться, сейчасбы прорваться к повозке, но оттуда раздался сильный властный голос:

— Эй!.. Ваша хозяйка у меня в руках!.. Кончай литькровь!

Голос принадлежал явно вожаку. Разбойники сразу попятились,на мордах расплывались широкие улыбки. Воины тоже остановились, мечи и топорыдержали наготове. Все бросали злые настороженные взгляды то друг на друга, тона сверкающее в лунном свете лезвие у горла Лютеции.

Тревор крикнул свирепо:

— Оставь ее! Сражайтесь с теми, кто сражается!

В голосе старого воина слышался страх. Вожак наглорасхохотался:

— Совсем дурак? Нам добыча нужна, а не резня. Всеназад! Можете даже не складывать свое железо. Но ценности заберем.

— У нас нет ценностей! — крикнул Тревор.

Вожак захохотал злее, с чувством победителя:

— Это для вас не ценности, а мы люди бедные... Вот навашей хозяйке сколько камешков! Да и само платье... Вы ведь рады будетеполучить ее хоть голой, только бы живой?

Тревор заскрежетал зубами:

— Мерзавец! Да она лучше погибнет... Да мы сами лучшеубьем, чем ее коснется позор...

Вожак крикнул еще громче:

— Никто не посягает на ее честь. Но одежду мы...ха-ха!.. заберем тоже. Мы пообносились, не взыщи!

Разбойники смеялись, а лица воинов вытянулись, в глазах стыди бессильное бешенство. Тревор, пока разговаривал с вожаком, увидел, как раненый,которого Лютеция называла Фарамундом, не поднимаясь с земли, слабо пошарилруками вокруг себя. Пальцы нащупали чей-то лук. Так же замедленно, слабымируками наложил стрелу на тетиву. Сперва до Тревора не доходило, что тот хочетсделать, ведь ложку не мог до рта, но вдруг в ужасе понял, что тетива всеоттягивается и оттягивается, оперенный кончик стрелы уже у самого уха, анаконечник смотрит в сторону Лютеции!

— Не сме... — заорал он, но поперхнулся, ибощелкнуло, стрела исчезла.

Он услышал болезненный вскрик Лютеции. Вне себя от ярости, собнаженным мечом бросился в ее сторону, горя гневом и жалостью.

Вожак вскинул руки, словно пытался ухватиться за низкиетучи. В одной

руке все еще блестел нож. В последнем усилии выпрямился ирухнул назад. В левой глазнице смутно белел в лунном свете оперенный конец,который Тревор только что видел в пальцах этого... как его, Фарамунда!

По всей поляне раздались яростные крики. Снова застучаложелезо о деревянные щиты, о человеческие головы. Лютеция вытаращенными глазамисмотрела на дядю. Он вскрикнул в страхе:

— Цела?

— За волосы дернуло...

За ее спиной застыл, прислонившись к дереву, вожакоборванцев. Перо торчало, почти касаясь глазницы. Голова казалась неестественновыпрямленной, шея натянулась, в то время как тело пыталось сползти ниже. Треворпонял, что стрела, пробив мозг, проломила затылочную кость и вонзилась вдерево. Глазница заполнялась темной, как деготь, кипящей жидкостью. Паразолотых волосков ярко блестела в лунном свете.

— Моя девочка...

Тут же в ярости развернулся с мечом, однако из всей шайкитолько один отбивался, не успевая повернуться и прыгнуть в темные кусты. ВоиныТревора, едва сорвалась стрела, не дожидаясь, куда она попала — терять нечего,ринулись на разбойников, а те, застигнутые врасплох, уже уверенные в победе,пали под свирепыми ударами, как овцы под клыками серых волков.

Фарамунд, выронив лук, лежал без движения. На плечеоткрылась рана, кровь вытекла жидкой струйкой и тут же свернулась чернымкомком. Глаза невидяще смотрели в небо.

Подошел Редьярд. Он тяжело дышал, темная кровь текла по мечуи светлой коже доспехов.

— Если бы он попал в Лютецию, — проговорил он,красивое лицо исказилось гримасой ярости. — Я бы его изрубил на мелкиекусочки!.. Сутки бы рубил...

— Удача, — пробормотал Тревор, — или он, всамом деле, был уверен?

Редьярд прорычал:

— Конечно же, удача! Нет на свете людей, которые смоглибы так... Да еще в темноте!

Тревор покачал головой:

— Ты молод, Редьярд. А я видел страны, где стреляют лучшенас, видел страны, где плавают лучше нас, видел страну, где на конях лучшенас... Кто знает, откуда этот забрел?

Редьярд сказал недоверчиво:

— Он говорит по-нашему! И одет как простолюдин.

— Ну и что? Простолюдины есть в любой стране. В той,где стреляют из луков лучше нас, тоже.

Фарамунд простонал сквозь зубы. Тревор с уважением покачалголовой. Все еще жив. От такого усилия открылись все раны, но все еще деретсяза жизнь. Сильный зверюга.

Тяжелые веки раненого приподнялись с таким усилием, словноон вручную поднимал два подъемных моста. В глазах были пустота и непонимание.

Тревор наклонился над раненым:

— Хороший выстрел, парень! Где научился так стрелять?

Фарамунд дико посмотрел по сторонам:

— Стрелять? Что такое стрелять?

Тревор хотел рассказать про удивительный выстрел, нопосмотрел в расширенные глаза, вздохнул, махнул рукой и отвернулся. Этому надоначинать рассказывать с сотворения мира.

Остаток ночи коротали у костров. С разбойников взять нечего,но двое все же сумели сменить растоптанные сапоги на чуть поновее. Кроме того,в отряде прибавились два меча, четыре кинжала, два крепких дротика с настоящимистальными наконечниками.

Подбрасывая в костер веточки, негромко переговаривались ораненом, его удивительном выстреле, после которого едва не умер. Тревор слушал,хмыкал. По опыту знал: эта история еще обрастет чудесными подробностями.

Утром продолжили путь. Раненый был слаб, но уже сознание нетерял. Раны на нем заживали удивительно быстро. Лютеция всматривалась с жаднымлюбопытством, втайне стараясь найти в нем следы благородного происхождения.Клотильда теперь таскала ему еду на привалах, даже в дороге ухитряласьподкармливать кусочками вяленого мяса.

Он ел много и с жадностью. Лютеция с удивлением и дажетревогой замечала, как быстро нарастает здоровое мясо, как сухие руки обрастаютмышцами.