Синдром Фигаро - Ирина Грин

– А может, прогуляемся? – предложил Тимур. – Тут совсем рядом начинается самая знаменитая улица Вены – Грабен. А пивом, колбасками и «Захером» займемся в антракте. Пойдет?

– Отлично! – одобрила Кристина и вопросительно посмотрела на Федора с Иваном. – Согласны?

– Да! Да! – обрадовалась Ася.

Федор, разумеется, был за, Иван лишь кисло кивнул – в антракте так в антракте.

Улица Грабен, широкая, просторная, многолюдная, скорее напоминала длинную площадь, вольготно раскинувшуюся меж величественных зданий с шикарными магазинами культовых брендов. Идя по ней с максимальной скоростью, которую позволяла развить длинная юбка, Кристина пообещала себе еще раз вернуться сюда и прогуляться более продуктивно. Не ради покупок, цены тут наверняка кусачие, а для получения максимального эстетического наслаждения. Например, никуда не торопясь, устроиться на улице за столиком одного из многочисленных кафе и медленно потягивать кофе. Но, скорее всего, это будет в следующий приезд, ведь завтра им предстоит экскурсия, то есть те же грабли, только в профиль, – галоп по улицам города под аккомпанемент рассказа Андрея.

Они дошли до величественного готического собора (Святого Стефана, как пояснил Федор, сверившись со смартфоном), постояли пару минут, буквально пришпиленные к мостовой его потрясающей красотой – даже неуемный Лебедев присмирел, – и поспешили обратно. Уже возле оперы Кристина обратила внимание, что Рыбак заметно прихрамывает.

– Чертовы туфли, – пояснил он. – Я же говорил, лучше старые надеть…

– Извини, – прощебетала Ася, замедляя шаг, – зато ты в них такой красивый! Держись за меня.

– Красивый, надо же, – хмыкнул Лебедев. А Рыбак, приняв Асины слова за чистую монету, моментально воспрянул духом и приобнял ее за талию.

Войдя в здание оперы, компания разделилась. Вконец расхромавшийся Рыбак в сопровождении Тимура – не бросать же товарища в беде – отправились в буфет, а девушки с Федором прошли к парадной лестнице, ведущей на второй этаж. Пораженные красотой внутреннего убранства здания, они едва успели занять свои места в удобных креслах бордового бархата, перед тем как солнцеподобная сверкающая люстра начала медленно гаснуть.

– Кристина Сергеевна! Монитор! – не успев усесться, радостно заявил Лебедев, тыча пальцем в электронный планшет, встроенный в спинку впереди стоящего кресла. – Нажмите на кнопку! Вот эту!

Кристина невольно поморщилась – она терпеть не могла, когда ее называли по имени-отчеству, – но нужную кнопку нажала. В простейшем, интуитивно понятном интерфейсе она разобралась без проблем. Гаджет позволял включить субтитры оперы на восьми языках, в том числе русском, что наполнило душу генерального директора «Кайроса» гордостью за свою родину.

Асе же было не до планшетов. Очарованная величественной красотой погружающегося в сумерки зала, она крутила головой по сторонам. Лебедев же переключил внимание на Тимура с Рыбаком:

– Ну и как вам буфет?

– Так себе, – скривился Иван.

– Это все потому, что его посещают только туристы и те, кто не в теме. Настоящие венцы ходят в заведение, расположенное на задворках оперы. Предлагаю после спектакля туда наведаться.

Глаза Рыбака, успевшего освободиться от истерзавших ступни туфель, блеснули энтузиазмом, но тут сидящая впереди седовласая дама обернулась и строго посмотрела на Лебедева.

– Sorry! – пробормотал тот покаянным тоном.

Кристина, нахмурив брови, посмотрела на чересчур разговорчивого коллегу, но тут заиграл оркестр, и все посторонние звуки перестали существовать. Осталась только чарующая музыка, прекрасные голоса, роскошные костюмы, живописные декорации. Ей не требовались субтитры – действие, разворачивающееся на сцене, было понятно без слов. Она радовалась, что смогла подарить себе и друзьям этот праздник, который надолго останется в сердцах.

В отличие от Кристины страдания графа Альмавивы, влюбленного в прекрасную Розину, не особо увлекли Федора – он и сам уже давно находился в подобном состоянии. Но чувства графа, в отличие от лебедевских, не были безответными. К тому же у него в помощниках был Фигаро, тот еще аферист, а Федору ждать помощи не приходилось. Поэтому, лишь только занавес опустился, он вскочил и заявил несколько торопливо, что не мешало его тону оставаться торжественным:

– Пойдемте! Я покажу, куда ходят настоящие венцы.

Предчувствие вкусной еды окрылило Рыбака, и, позабыв о стертых ногах, он рванул за программистом. Ася, Кристина и Тимур поспешили следом.

– Вот видите ларек с голубым зайцем, – на ходу пояснял Федор.

– Он не голубой, – авторитетно заявила слегка запыхавшаяся Ася.

– Не в том плане голубой, что того… Нетрадиционной ориентации… – смутился Федор. – Я имею в виду цвет…

– И я тоже, – смутившись не меньше Лебедева, стояла на своем Ася. – Он мятный.

– Мятный? Как пряник? – Федор непонимающе наморщил лоб, потом мотнул головой, отчего старательно причесанные волосы разметались в разные стороны, и согласился: – Пусть будет мятный. Зато посмотри на посетителей – одни венцы.

Выглядело заведение не так уж и привлекательно – несколько металлических столиков, за одним из которых пристроился хмурый маргинального вида гражданин с бутылкой пива и газетой, а за другим компания – две девушки и трое мужчин. Почему-то у Кристины создалось впечатление, что они тоже вышли из оперы. На столе стояли две бутылки шампанского и ждали своего часа выстроившиеся в ряд бумажные стаканчики.

Федор бросился к прилавку, Молчанов пошел за ним, а Иван, вспомнив о мозолях, оперся о столик.

– М-да, место не сказать чтобы гламурное, – сказал он, скептически оглядываясь. – Что-то вроде наливайки на свежем воздухе. В буфете и то приличнее. Хотя бы посидеть можно.

– Что ты, Ваня, – возразила Ася, – посмотри, какая красота.

Красота и впрямь присутствовала. Хотя формально ларек с мятным зайцем на крыше и находился позади оперного театра, назвать задворками тыльную оконечность здания язык не поворачивался. Она, конечно, уступала в красоте парадному входу, но лишь самую малость. К тому же рядом, с противоположной стороны, всего в нескольких метрах, находилась, судя по объяснениям Федора, стена Альбертины, дворца эрцгерцога Альбрехта, украшенная роскошным фонтаном в виде греческих богов с конной статуей самого хозяина дворца на крыше.

– Может, по шампанскому? – спросил Иван, покосившись на соседний столик.

Кристина молча покачала головой. Не то чтобы она была ярой поборницей трезвости, вовсе нет. Но пить шампанское на улице в вечернем платье, закусывая его жирными жареными колбасками, казалось ей каким-то… Неправильным, одним словом. Другое дело, если бы это происходило в баре гостиницы. Кристина не видела Асиного лица, но была уверена, что подруга с ней солидарна.

– Праздник же! – настаивал Рыбак.

И тогда, чтобы поставить жирную точку в разговоре, тоном, дававшим понять, что дальнейшее обсуждение вопроса отменяется, Кристина сказала: