Салон красоты. Наперегонки с судьбой - Мария Ветрова

Снежана поймала свое искаженное буфетным стеклом отражение и горько усмехнулась: пожалуй, теперь ей и впрямь некуда спешить… Ну разве что в широкие объятия Капитана, которые он, к тому же, никак не решится распахнуть. А если бы решился? Ей и самой было интересно узнать, что бы она ему ответила. Да разве в ее возрасте есть выбор? Только между одиночеством и неодиночеством.

— Не помешаю?

Ромашка вздрогнула и открыла глаза. Ну надо же, легок на помине. На пороге стоял Капитан собственной персоной. Как всегда, робок, словно школьник-переросток. Снежана внезапно ощутила прилив какого-то бесшабашного, почти злого веселья. В конце концов, какой ни на есть, а поклонник, да еще с приличным стажем! Без малого в полтинник и такому следует радоваться! А?

— Конечно нет. Чаю хотите?

— Чаю? Ах, чаю… Да-да, конечно!

Она ловко расставила чашки, и спустя секунду обжигающий травяной отвар уже плескался в них, а по кухне распространялся завораживающий аромат трав.

— Присаживайтесь рядышком!.. Вы что-то сказали?

Снежана была не просто женщиной до мозга костей, но еще и актрисой, и сейчас с видимым удовольствием вошла в эту почти забытую роль ловкой охотницы за мужчинами, уверенной в легкой победе.

— Да нет, я только пытаюсь сказать.

— Ну, и…

В этот момент ей стало его искренне жаль — столько неловкости и отчаяния отражалось во всем его облике. «Нет, — думала она, — я все-таки дрянь порядочная, а он — чудо… Сейчас таких не делают».

— Я хочу сказать… — он перестал топтаться посреди кухни и решительно сел напротив Снежаны, — что… В общем, надо что-то делать!

— С чем?

— С нашей жизнью.

— Не понимаю, Капитан, о чем вы?

— Хочу сказать, что это вообще не жизнь. Во всяком случае, моя… без вас!

— Капитан… Неужели вы наконец-то… решились объясниться?!

Снежана закусила губу, чтобы не рассмеяться, и почувствовала короткий укол ненависти… к себе самой. Боже, что она несет?

— Как вы сказали? — он медленно поднялся со стула.

— Я поняла, что это была… как бы попытка объяснения…

— Не как бы! А так и есть. Хотя, конечно, любовь в нашем возрасте скорее напоминает дружбу… Тьфу, черт, опять не то говорю!

— Сережа, стойте! — Она вдруг почувствовала какую-то непонятную усталость, охватившую все ее существо. — Не уходите, пожалуйста… Вы правы. Нам с вами вдвоем больше ста лет. Мы одиноки… Так почему бы и не объединиться?

— Вы… Вы это серьезно? Вы правда так думаете? Я знаю, вы — актриса Божьей милостью, но… но это все — совсем не театр, наверное, это выглядит смешно, но у меня такое чувствительное сердце!

Она не стала усаживать Капитана на стул во второй раз. Она встала сама и, уже протягивая руку, чтобы дотронуться до его плеча, подумала, что сейчас произнесет реплику, вполне подходящую для финала всей этой сцены.

— Успокойся, милый, хорошо?

И словно подыгрывая Снежане будто все было заранее задумано и отрежиссировано кем-то, в прихожей громко, заливисто, три раза подряд прозвенел звонок. Все, кто его услышал, разумеется, кроме Насти, знали: так может звонить только один-единственный человек!

— Дон Антонио!

— А это кто? — спросила Настя.

— Сейчас увидишь! — На ходу ответила Мария Петровна и бросилась в прихожую. — Здравствуй, Антонио, здравствуй, человек-праздник.

И даже Настя не задала следующего вопроса, который должен был начаться с «почему?». Все было понятно и так: он — человек-праздник! Такого оживления она еще не видела на лице ни у кого из своих новых знакомых. И такой кучи пакетов, свертков и фирменных упаковок, какую чудом удерживал он сам и сопровождавший его человек (почему-то сразу было видно, что человек — именно сопровождает), тоже. Главное, вместе с ним в тихой уютной — такой домашней квартире Марии Петровны началось что-то невообразимое.

— Кедычу, Капитану и Павлику привет! А Снежка где? Быстро берите пакеты, сейчас все вывалится… Да не у моего водителя, а у меня, дурачье! А это кто?

— Это я, Настя…

— Настя, быстро на кухню, я сейчас… Кедыч, где, черт побери, музыка? У вас тут что сегодня — вечер траура? Сейчас будем жарить оленя…

Очевидно он обладал каким-то магическим действием, если вся компания вместе с гитарой, издавшей какой-то бравурный аккорд, рванулась в сторону кухни. Настя едва успела ухватить на ходу Марию Петровну, поскольку любопытство ее буквально распирало!

— Ой, Мария Петровна, а он что — тоже из ваших?

— Конечно! А почему это ты усомнилась? — В глазах хозяйки дома так и прыгали смешинки.

— Ну… Вы все такие тихие, а он какой-то не такой… Он часом не бандит?

Мария Петровна расхохоталась:

— Нет, конечно… С чего ты это взяла?!

— Так вот водитель у него и пакеты, и… он правда хороший?

— Хороший-хороший, успокойся… Господи, ты еще совсем ребенок! Пойдем!

К Настиному изумлению, новый гость уже успел расположиться на кухне так, словно «командовал парадом» тут по меньшей мере с утра! Мало того что все, включая мясо и овощи, было аккуратно разложено посреди стола, так и сам Дон Антонио успел повязать вокруг пояса чистенькое полотенце, очевидно собираясь заняться приготовлением пищи собственноручно!

На мгновение их с Настей взгляды встретились, и она почувствовала какую-то легкую тревогу в области сердца — впрочем, тут же исчезнувшую. А Дона Антонио она, видимо, навела на мысль о новом распоряжении:

— Так… Здесь остаются трое: я, дивное создание под названием «Настя» и Кедыч. Остальные — марш в каминный зал готовить стол и ожидать, когда олень будет зажарен!

— А это вовсе и не олень, — Настя едва подавила желание показать Дону язык.

— А кто? — спросил он.

— Баран.

— Возможно, — легко согласился Дон Антонио. — Но за жизнь он боролся ничуть не хуже оленя, честное слово! Поэтому будем относиться к нему, как к оленю — с уважением: жарить на огне, как древние охотники. Кедыч, бери ступку, она на шкафу… Теперь очисти чеснок и дольки в ступку, туда же соль, перец и — толки! Итак, вас зовут Настя?

— Да.

— Что ж… Бывают имена и похуже… Так, Настя! Ты возьмешь зелень, лук, помидорчики, все тщательно помоешь-порежешь… Кедыч, ты что делаешь? Бери и втирай то, что натолок, в мясо… Настя, ты на меня обиделась?

— Скорее рассердилась…

— Напрасно! Я тебе еще наверняка пригожусь!

— То же мне золотая рыбка… А где это вы так готовить научились?

— В одном достаточно закрытом заведении. Пошел в ученики сам, по доброй воле. К известнейшему повару по кличке Мясоруб.