Салон красоты. Наперегонки с судьбой - Мария Ветрова

Дождь на улице давно кончился и теперь с приоткрытого балкона тянуло влажным, пронизанным незнакомыми запахами, воздухом.

Ноги сами вынесли ее на балкон, и девушка замерла, потрясенная целым морем огней, раскинувшихся у ее ног. Там, внизу, лежала огромная Москва, никогда не засыпающая, со своими шумами, огнями, прохожими, еле угадывающимся стуком колес и глухим подземным дыханием метро. Москва… Москва!..

— «Как много в этом звуке для сердца русского…» — начала было Настя то ли цитату, то ли только что придуманную ею строчку и вздрогнула, так как увидела вторую дверь, выходящую на балкон. Дверь, за которой, между прочим, горел свет.

Конечно, подглядывать нехорошо, об этом Настя прекрасно знала! Но иногда любопытство оказывается настолько сильным, что мгновенно находит для себя вполне подходящее оправдание. Этот самый Павел, которому она, можно сказать, спасла жизнь, поступил с ней, как минимум, неприлично! Сам привел и сам же ушел, оставив ее одну… Чем же это он там занят?

Тихо подкравшись к освещенной двери, девушка заглянула в нее и… едва сдержалась, чтобы не завизжать: прямо на полу, посреди довольно уютной и чистенькой комнатки лежал… Паша. Он напоминал труп или человека, потерявшего сознание! Неужели удар по голове оказался серьезнее, чем им всем показалось?!

В следующую секунду она уже прижималась ухом к Пашиной груди в надежде расслышать хотя бы намек на сердцебиение…

И можно себе представить, что она почувствовала, когда человек, напоминавший ей труп, вдруг, резко вздрогнув и одновременно чуть не оттолкнув Настю, сердито спросил:

— Ты что, спятила, да?! Так, между прочим, и до инфаркта человека можно довести!

— О черт! — Настя подпрыгнула и шлепнулась рядом с ожившим и явно возмущенным Павлом. — Прости… Я думала, ты того… сознания лишился.

— Я?! С чего это ты взяла?

— Как это с чего? — Настя вдруг рассердилась. — И вообще, свои извинения беру обратно! Почему ты исчез? Привел в чужой дом и бросил!

— Извини… — Он смешался, и неожиданно голос у него сделался действительно виноватым. — Понимаешь, я… Ну, у меня голова вдруг страшно разболелась. Я и пошел домой, хотел специальную дыхательную гимнастику поделать — от головной боли. И не заметил, как уснул… Прости, пожалуйста! У тебя все, в порядке?

— Меня чуть не увезли…

— Дон?

— А как ты догадался?

— Больше некому…

— Ага… Мария Петровна меня у себя оставила, пока я к Москве не привыкну. А Дон Антонио работу нашел…

— Надо же, — Павел наконец поднялся с ковра, и Настя почувствовала неловкость от того, что вот так, среди ночи, оказалась в его комнате.

— Ты не подумай, что я подглядывала, я…

— И где же ты будешь работать?!

Похоже, он ее даже и не слушал. Видно, нужны ему ее оправдания, как рыбе зонтик…

— В салоне красоты «Виктория»! — Настя вслед за Павлом легко вскочила на ноги и шагнула к балкону. — Все, пока! А то мне завтра рано вставать. Спокойной ночи.

— Спокойной…

…День, полный удивительными и невероятными событиями, начавшийся так ужасно и так сказочно хорошо завершившийся, наконец действительно прошел.

— Я буду жить здесь, как какая-нибудь графиня, — шепотом пообещала Настя своему новому отражению. — А потом… Потом у нас с тобой будет в точности такая же чудесная и уютная комнатка, у нас много еще чего будет!

И в этом она была, несомненно, права! Укладываясь на широкую, мягкую и удобную софу, Настя не сомневалась, что и ее первый на этом месте сон будет тоже каким-нибудь необыкновенным.

Всю ночь ей снился родной Лихославль. Только не такой, каким он был в день Настиного отъезда, а давний — времен ее детства: тихие улицы, залитые теплым летним солнцем, их с мамой домик, утопающий в густой сирени, и она сама — смешная девчонка с белобрысыми косичками. Ведь они у нее и правда когда-то были белобрысыми, а каштановыми, как теперь, они почему-то сделались в считанные недели, после того как ей исполнилось шестнадцать. Тогда-то она их и остригла…

Настя попыталась увернуться от солнечного лучика, бьющего ей прямо в лицо, да ничего не вышло, так как это было не во сне и лучик ей не приснился, а был настоящим. Ночь пролетела и наступило ясное, солнечное утро.

Первое утро новой Настиной жизни.

— Ой, вы, оказывается, учительница?..

Настя, запахнутая в совершенно невероятной красоты кимоно, которое только что нашла возле своей постели, замерла в дверях гостиной. Ее взгляд растерянно скользил по каким-то учебникам и тетрадям, которые Мария Петровна сосредоточенно раскладывала на столе.

— А ты, должно быть, балерина… Доброе утро, деточка!

Настя смутилась. Дело в том, что несколько минут назад она действительно поприветствовала свое первое московское утро чем-то вроде балетного па.

— Доброе утро… Это я просто так.

— Ну а я — не просто так! Скоро Паша придет, у него сегодня очень важный экзамен. По английскому… Целых полгода сидим занимаемся! Как тебе спалось на новом месте?

— Отлично! Вы думаете, после вчерашнего он сможет заниматься? Вообще-то ему еще повезло, что по лбу стукнули.

— Почему?

— Лоб — самая крепкая часть головы. Хотя если бы меня так долбанули, я бы, наверное, имя свое — и то забыла… А Павел хороший парень?

— Золотой… Давай-ка в ванную. Он вот-вот придет, а ты заспанная!

— Так он же не ко мне придет, а к вам…

— Какая разница? Заодно и позавтракаем вместе..

Прежде чем отправиться в ванную, Настя постояла еще немного, оглядывая залитую солнцем гостиную. Неужели она будет теперь жить в этой чудесной квартире, вместе с ее удивительно доброй хозяйкой?!

В точности этим же вопросом, правда вслух, задался и Павел, удививший Марию Петровну тем, что впервые за несколько лет явился к ней не через балкон, а позвонил в дверь.

— Ты это что? — Мария Петровна смотрела на своего ученика с неподдельным изумлением. — Прямо как чужой, в дверь звонишь…

— Я-то не чужой, но ведь у вас, кажется, квартирантка появилась?

— Да. Я предложила Насте пожить у меня…

— Она вам что — так понравилась?

— Так ведь и правда хорошая девчонка, милая такая и непосредственная… А потом — сам знаешь, с моим здоровьем лучше, если кто-то будет рядом…

Ответить он не успел, потому что из ванной вихрем вылетела Настя, едва не сбив его с ног.

— Ой, извини… Доброе утро!

— Доброе… — задумчиво окинув девушку взглядом с головы до ног, Павел неуверенно двинулся в сторону гостиной. А Настя — в противоположную, в комнату, которую теперь с полным основанием могла называть своей.