Равноденствие - Даха Тараторина

Покойная матушка не решилась бы в таком даже детей с мужем лепить. Всё-таки собственный портной – не роскошь, а необходимость.

Он сидел за огромным тисовым столом в гордом одиночестве. Длинные ряды стульев пустовали и утопали во мраке, а перед ним, как всегда, ворох бумажек, нетронутая тарелка с мясом и огромный бокал красного вина. Хмурил брови, потирал переносицу, когда что-то не сходилось, и нетерпеливо постукивал указательным пальцем по дереву. Таким я его запомнила в тот роковой вечер. Таким он остался спустя семь лет.

Я замерла в дверях, не решаясь ступить в круг света от огромного, на четыре дюжины свечей, канделябра. Пока Белен меня не видел, он словно дышал свободнее. Наверное, потому и избавился тогда от нерадивой сестрицы. Одному ему и правда легче.

Пора разрушить эту несуразную идиллию.

– Кх-кх, – я облокотилась о колонну, невзначай выставив ногу в высокий разрез.

Белен, конечно же, сначала нашёл ногу. Обследовал взглядом бедро, запутался в декольте (это ты ещё спину не видел!) и остановился на подбородке.

– Ты не одета, – буркнул он и вернулся к бумагам. – Сходи накинь что-нибудь. Я подожду.

Я устроилась напротив, опустив подбородок на сцепленные пальцы:

– Решил позаботиться о моей фигуре и придержать ужин?

– Просто не ожидал, что ты явишься, – брат, не поднимая глаз, нащупал и звякнул в маленький серебряный колокольчик.

– Но распорядился накрыть на двоих, – подметила я расторопных поварят, лётом принесших уже готовое блюдо – любимых перепелов в зелёном соусе.

– Не терял надежды.

– А это ты зря, – я яростно воткнула вилку в неподвижное тельце на тарелке.

Белен отложил перо и откинулся на мягкую спинку стула хозяина дома:

– Вирке, чего ты от меня хочешь?

Я протянула руку к терпкому сухому вину брата, сделала большой глоток, хотя ненавижу красное, и оставила возле себя.

– Для начала – извинений.

– Хорошо, – легко согласился новый владелец замка Ноктис де Сол. – Вирке, я прошу прощения за то, что заботился о твоём будущем, за то, что хотел дать тебе образование, которого ты достойна, за то, что отправил тебя в школу, где могли оценить твои таланты…

– Карсе Игнис – тюрьма, а не школа. Ты знал, куда ссылаешь меня.

– Не преувеличивай! Это самая обычная школа. Такая же, как все другие. Ты не первая прошла через неё.

– Я просила тебя, Белен, – я припала на руки, почти вытягиваясь поперёк столешницы к ненавистному, но так похожему на моё, лицу. – Я умоляла. Я готова была на всё, чтобы ты не делал этого.

На мгновение он закусил губу, словно пожалел об упущенном шансе, но вновь заупрямился:

– Я заботился о тебе!

– Ты выгнал меня из дома!

– Я хотел дать тебе достойное будущее!

– Ты хотел избавиться от меня, чтобы никто не отрицал твоё право наследия!

– Замок и так мой.

– Потому что у тебя между ног болтается фитюлька?

– И поэтому тоже, – знакомо ухмыльнулся брат, – а ещё потому, что так сказано в завещании, которое ты не соизволила прочесть. Вирке, я не выгонял тебя. Я заботился о тебе. Мне очень жаль, что родители умерли, но отец был идиотом, что не отдал тебя в Карсе Игнис сразу. И, раз уж он не додумался, это пришлось сделать мне.

Успокоиться. Не сжимать до хруста вилку. Неспешно, как учили ещё в детстве, отрезать крохотный кусочек птицы и жевать так долго, словно это не мясо, а подошва. После высказанного, кстати, на вкус оно ощущалось именно так.

– А ты не думал предупредить меня? – негромко поинтересовалась я, когда, не чувствуя никакого удовольствия, проглотила первый кусок и начала медленно разрезать волокно второго, представляя, что это чьё-то горло. Чьё-то очень конкретное горло.

– О чём? – Белен хлопал ресницами и делал такие искренние большие глаза, что я начинала понимать, почему среди служанок иной раз случались настоящие драки за право постелить ему постель и, возможно, задержаться в покоях до утра.

– О том, что я – ведьма и могу случайно разнести по камушку зал во время вручения дипломов, например.

Белен не торопился. Отчеркнул ногтем какую-то особо значимую строчку в письме, переложил его в отдельную стопку для неприятной корреспонденции, быстро пробежался глазами по следующему, скомкал и протянул к осторожному пламени свечи. Я не выдержала:

– Ignis! – растопила маленький огненный комочек между большим и указательным пальцами, швырнула в обречённую бумагу. Та вспыхнула и рассыпалась седыми хлопьями.

Брат сдул остатки пепла и наконец ответил:

– Но никто же не умер.

– Только покалечены и перепуганы. И некоторые ещё не переставая икают, – последнее я припомнила с особым блаженством.

– Всё, что я делаю, я делаю ради тебя. Даже если сейчас так не кажется, – брат говорил так жарко, так искренне, что, казалось, я действительно могла ему поверить. Но перед глазами услужливо всплывали искажённые злобой лица товарок, злые шутки и издевательства, которые приходилось сносить. О которых никто и никогда не должен узнать. О которых я бы сама с радостью забыла. Нет, я не прощу его за это. Я уже давно не испуганная умоляющая о милости девочка, которую он изгнал из Ноктис де Сол.

Я сделала ещё один глоток из чужого бокала и отправила его в путь до противоположного края стола. Брат поймал его в последний момент, прихлопнув ладонью и в свою очередь отпил.

– Разумеется, – сухо согласилась я.

– Мы вернёмся к этому разговору, – показалось или Белен вправду смягчился? Почувствовал себя виноватым? Ерунда! Брат никогда не признал бы своей вины! – Но очень тебя прошу, один раз побудь сестрой, которая мне нужна. Которой ты была когда-то.

Вот! Конечно, он чего-то хотел. Иначе просто игнорировал бы дальше, как делал каждый день с момента моего возвращения. Каждый день последние два месяца. Каждый из дней, когда был нужен мне, как воздух.

– Что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы ты пришла на приём.

– У меня нет ни малейшего желания оказаться в спальне Вальдинга

– Поверь, у меня тоже.

Я приподняла бровь и сдержала смешок.

– В смысле, нет никакого желания, чтобы ты там оказалась! – поправился брат, закашлявшись. – Но мне нужен повод для встречи с ним. И без тебя и этого проклятого приёма такого шанса не выпадет ещё очень долго.

– И что же я получу взамен?

– Взамен?! Вирке, тебя это, наверное, сильно удивит, но мы всё ещё семья и должны помогать друг другу!

Я скрестила руки на груди.

– Я буду тебя очень благодарен, – попытался хитрец подойти с другого края.