Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - Хендрик Грун

Утром, сразу после девяти, поднялась тревога. По дороге в церковь госпожа Брандсма увидела, что рыбы плавают вверх брюхом. Кажется, была попытка замять эту историю, но госпожа Брандсма поведала ее всем, кого встретила по дороге к дежурной сестре. Тут же ко мне в дверь постучал мой сосед:

– Представляете, я слышал…

Интересно, о чем пойдут разговоры за кофе.

понедельник 14 января

Еще одно трагическое происшествие, связанное с животными. Госпожа Скрёйдер чистила клетку с канарейкой и нечаянно втянула птичку в пылесос. Дрожащими руками она несколько бесконечных минут пыталась открыть пылесос. А когда открыла, от ее веселой свиристелки почти ничего не осталось. Ей надо было сразу выключить пылесос. Пташка потрепыхалась еще несколько минут и испустила дух. Скрёйдер безутешна и истерзана угрызениями совести.

Помощь персонала состояла в том, что страдалице посоветовали как можно скорее убрать клетку.

Здесь у нас каждый имеет особое мнение насчет печенья в аквариуме. Но спросите кого-нибудь, что он думает о войне в Сирии, он посмотрит на вас так, словно вы предложили ему прокомментировать теорию относительности. Несколько плавающих вверх брюхом рыбок волнуют нас куда сильнее, чем целый автобус с женщинами и детьми, взорванный в далекой стране.

Чтобы не прослыть ханжой, не стану отрицать, что на полную катушку наслаждаюсь скандалом с рыбами. Переполох, охвативший большинство здешнего населения, весьма впечатляет. Так что я опять отправляюсь в гостиную, чтобы принять участие в светской беседе о дохлых рыбах.

Снова наступила зима. Еще не упало ни единой снежинки, но вчера я уже видел на улице первого старика в шерстяных носках поверх ботинок. Чтобы не поскользнуться.

вторник 15 января

Выпал снег, первый в этом году. Это означает, что никто не высовывает носа за дверь и все делают запасы. В нашем магазинчике внизу не купишь ни печенья, ни шоколадки. Прямо как в военное время. К счастью для современной молодежи, мы – последние, кто пережил войну, и скоро избавим ее от вечных стариковских историй о супе из тюльпановых луковиц и о семичасовой беготне в поисках пучка моркови.

Всего скончались семь рыбок. Вчера вызывали полицию. Два юных сотрудника понятия не имели, что им делать. Ничего похожего на успешное расследование, как его показывают по телевизору. Сначала они со всех сторон осмотрели аквариум. Как будто прикидывали, нельзя ли оживить рыбок.

– Да, сдохли, – сказал один.

– Вероятно, объелись печенья, – сказал другой.

Директриса распорядилась оставить дохлых рыб в аквариуме – в качестве улик. Возможно, она ожидала патологоанатома. Не берусь судить. Во всяком случае, полицейские предпочли поскорее смыться. Директриса, повысив тон, потребовала углубить расследование, но молоденький полицейский сказал, что для этого требуется подать заявление.

– А нельзя ли приступить немедленно?

Никак нет, только по заявлению. Надо принести его в участок или послать по интернету.

– Но что тогда будет с трупами?

Полицейский предложил выбросить их в мусорный бак. Только не оставлять их там надолго. Или спустить в унитаз. Всего наилучшего.

И господа полицейские с поклоном удалились, а госпожа Стелваген так и осталась стоять с открытым ртом. В полном шоке.

– Возмутительно! Возмутительно. Так не ведут себя с гражданами!

Приятно было слушать, как она бесится. К счастью, ее власть не простирается за стены этого дома.

среда 16 января

Заходил Эверт. Чтобы не торчать в гостиной, мы прогулялись по снегу: пять минут бредем, пять минут отдыхаем. Становится неизбежным выбор иного способа передвижения. Имеются три соблазнительные возможности: ходунки, трехколесный скутмобиль или мотоколяска “Canta LX”.

На прошлой неделе здесь, на углу у школы, рядом с маленькой “кантой”, торчал паренек лет шестнадцати-семнадцати. На этой красной, как помидор, машинке он развозил по домам школьные ранцы хорошеньких одноклассниц. (Сами девушки ехали следом на велосипедах.) “Канту” он шутки ради не совсем легально позаимствовал у своей бабушки. Я еще не встречал молодых людей, которые в шутку катались бы на скутмобиле или бегали за ходунками. По этой причине мой предварительный выбор падает на подержанную “канту”. И тогда я присоединюсь к обществу всех невероятно дурных водителей, разъезжающих на таких развалюхах.

Недавно одна “канта”, не тормозя, въехала в супермаркет и остановилась среди всевозможных тянучек и упаковок сливочного масла. Двух толстух в полном шоке прижало к ветровому стеклу. Их собачку заклинило под педалью тормоза. Действительность превосходит всякую фантазию.

У нас в доме почти каждый разговор вращается вокруг снега или великого умерщвления рыб. Старики развивают самые фантастические теории заговора и высказывают самые нелепые подозрения. Двое жильцов примерно во время убийства опознали госпожу Гретье Д. в коридоре, где стоит означенный аквариум…

То, что в этом коридоре расположена ее комната и она не могла проникнуть в здание через окно на втором этаже, для людей не аргумент. Бедная Гретье, воробышек весом в сорок кило, которая всегда робко отводит глаза. Она и муху не обидит, не то что птичку или рыбку.

После визита полиции директриса устроила собрание, “чтобы немного снять напряжение”. Она сообщила, что “для проформы” будут тщательно обысканы все комнаты на втором этаже. Как будто комната злодея все еще усеяна остатками печенья. Никто не спросил у директрисы, какое она имеет право обыскивать комнаты. Я тоже не спросил. Не осмелился.

За кофе были шепотом высказаны предположения, что комнаты на других этажах уже были тщательно обысканы. И все энергично закивали головой: “В самом деле”.

четверг 17 января

Перечитал свой дневник. Может быть, я немного сгущаю краски. Ведь и здесь есть славные люди! Естественно, мой друг Эверт. Он живет в отдельной квартире со своей собакой, старой, ужасно ленивой, дружелюбной, очень умной, беспородной собакой по кличке Магомет. Когда Эверта уж слишком терзает его подагра, Магомета выгуливаю я. Выгуливаю хило, если иметь в виду радиус моего действия. Но радиус действия Маго еще меньше. Обходим один раз вокруг дома – и все. Опрыскаем десяток деревьев и раз в день выдавим на травку одну какашку, которую я должен сгрести в пластиковый пакет, поскольку за мной следят из десятка комнат. Если я оставлю какашку на травке, наблюдатели передерутся друг с другом, ведь каждому хочется донести на меня первым.

Есть еще Эдвард. Он неразговорчив. После инсульта его трудно понимать. Он тщательно подбирает свои неразборчивые слова. Но если он заговорил, можете не сомневаться, что не зря несколько раз переспросили: “Что ты сказал?” Время, сэкономленное на разговорах, он использует для проницательных наблюдений.

Гритье: прелесть, дружелюбная и сочувствующая, без влезания в душу.

Граме, последний из этого списка избранных. Он кажется неуверенным в себе интровертом, но всегда высказывается по существу, причем вы на него не злитесь.