Еще ближе - Юлия Леру

Мне стоило сказать одно слово — и он бы остался со мной на ночь. Но я не могла, просто не могла.

— Я зайду за тобой завтра, — сказал он, когда я отстранилась.

Я кивнула и проводила его к выходу, заперев за собой дверь, а потом повалилась на кровать и всю ночь размышляла о прошлом, кусая губы и думая о том, что совершаю ошибку.

Не так я представляла себе жизнь без Терна, не таким я видела свое будущее. Вернувшись с Земли после долгого и болезненного курса лечения, сначала я просто приходила в себя. Ли-ра сгорела почти полностью в пламени, порожденном ее внутренним огнем, когда на нас напали вампиры, и хоронить было нечего. Ей соорудили памятный курган рядом с могилами тех, кого убили джорнаки. Маленький холмик уже через пару больших лунокругов замело снегом и скрыло до весны. Я пришла туда всего однажды, чтобы оплакать потерю той, которая ценой своей жизни спасла мою. Присела у курганов, почтила память односельчан, павших в битве на озере Атт. Свежих холмиков было два — Ли-ры и Паны, матери Терна. Она умерла в запретной части леса, одновременно со своим вторым воплощением и кучей других, о которых я не знала. Когда умирает истинное воплощение, остальные тоже гибнут. Никто не может жить без души.

Оставшийся вдовцом Клиф, отец Терна, прожил остаток своих дней один. Он передал полномочия старейшины деревни мастеру Ли-беле и отправился на покой, словно зная о том, что вскоре последует за своей обожаемой женой.

Я видела его в последний раз на похоронах мамы. Трайн намеревался поехать со мной, но я уговорила его остаться дома — доктору из деревни лучше не выезжать без особой надобности. Клиф выглядел так, словно ему не пятьдесят лет, а семьдесят. Я подошла и положила руку на его руку, но он посмотрел сквозь меня и, по-моему, даже не понял, кто стоит рядом с ним. Я уехала из деревни и больше его не видела.

Трайн был неправ, когда говорил, что я с ним играю. Все это время, прощаясь то с одним, то с другим человеком из моего наполненного присутствием Терна прошлого, я старалась справиться с чувством потери, засевшим у меня в груди после его ухода. Там, на далекой Земле, в номере пятизвездочного отеля, все еще звучали его слова.

«Я люблю тебя и всегда буду любить, — говорил он. — Ли-ра умерла, и я больше не связан обещанием держаться от тебя подальше».

Трайн был неправ, когда говорил, что я жду возвращения Терна. Я не ждала его. Я его смертельно боялась.

Когда утренняя дымка заткала небо белым полотном, я и Трайн на снегоходе отправились в запретный лес. Он вызвался проводить меня до места перехода — поляны посреди леса, вокруг которой время замедляет ход. Ею пользовались те, кто хотел переместиться из одного воплощения в другое, не теряя времени своей жизни. После того, как я в облике Стилгмар открою глаза в комнате временного пребывания на кампусе Школы Гидов по мирам, Трайн на снегоходе доедет до Ворот и присоединится ко мне на той стороне.

Раньше для того, чтобы перейти из одного воплощения в другое, мне не понадобилось бы никуда ехать. Но с некоторых пор — и это заставляло нервничать — в Снежном мире закон сохранения времени сдал давать сбои.

Восемь лет назад что-то случилось со здешними Воротами, и люди, прыгающие в другие миры из Снежного, начали терять память. Старшие расы проверили Ворота сверху донизу — все было нормально. Ворота попытались закрыть совсем, но потом снова открыли — исследовательские работы решено было не останавливать, но для страховки вести под запись.

И вот недавно начались проблемы с переходами. Я заметила это, когда вернулась с Земли в Снежный мир после очередного курса лечения. По всем законам я должна была оказаться вне времени и пространства и вернуться точно в то место, откуда ушла. Модальные реальности, и все такое. Но я вернулась не к себе домой. Я оказалась лежащей рядом с прорубью у озера, в котором меня чуть не утопили, и это испугало меня так, что я едва не лишилась рассудка.

Ли-ра всегда говорила, что переход и возвращение — это как стежок иголкой, которой дважды проткнули одну дырочку. Ты вернешься туда же, откуда ушел. Твое тело застынет в пространстве и времени, но останется там же, где ты его покинула.

Оказавшись на ледяной поверхности озера, я поняла, что что-то пошло не так.

Трайну приходилось каждый малый лунокруг — двадцать девять дней — прыгать в Белый мир, чтобы справиться с лихорадкой возвращения. Очнувшись на озере, я не сразу решилась рассказать ему о случившемся. Только когда снова подошло назначенное время, и тянуть с возвращением на Землю стало уже невозможно, я пришла к нему и выложила все, как есть.

К моему удивлению, он казался таким же напуганным, как и я.

«Ты знаешь, что за пределами Снежного мира время стало двигаться иначе? — спросил он. — Что я уже не могу так сразу сказать тебе, сколько там прошло дней, минут, часов?»

Конечно же, он называл не земные меры времени, но я буду использовать их — опять же для удобства.

«Мы замедляемся, Одн-на, — сказал он. — А потом ускоряемся. И снова замедляемся. Я веду календарь, в котором отмечаю даты. Из двадцати моих последних прыжков только два прошли по графику».

«Полтора года — пять больших лунокругов, и ты молчал? — удивилась я. — Ты кому-то сказал?»

«Да. Я поставил в известность ангелов здесь и кое-кого в Белом мире. Ангелы уже знал, хотя и пытались сделать вид, что удивлены».

«И как они тебе это объяснили?»

Трайн пожал плечами.

«Никак. Посоветовали учитывать переменные, сказали, чтобы в эти дела я как можно меньше совал нос».

«Так это сделано намеренно? — удивилась я. — Чего они хотят добиться?»

Но Трайн не знал.

Я почему-то считала, что Корт — ангел, с которым я так много пережила и которого после гибели Ли-ры назначили на эту планету резидентом от ангелов, — должен прийти и все мне объяснить. Но шло время, и никто не приходил, и мы с Трайном завели календари, в которых отмечали каждый малый лунокруг изменение временной переменной.

Я не знала, что значат эти времетрясения. Но чем-то хорошим они явно не были.

Именно тогда Трайн предложил мне идею перехода через запретный лес, в самой глуши которого находилась