Большая книга ужасов. 54 - Елена Артамонова

После запоздалого обеда я все же решила отправиться на пруд, но в дверях вновь появилась Зизи и пригласила еще раз прогуляться к брошенному дому. Уговаривать Логинова умела, и я согласилась.

— Кстати, Зизи, а где Петька, неужели ты его не уломала?

— Гиблое дело, попал в распоряжение Петра Филимоновича. Они с дедом то ли мопед собирают, то ли лодочной мотор. Это надолго. Зато Ивойлов от меня не скроется.

— Слушай, Логинова, с такой интенсивностью нас не сгоняли даже на субботники, на фиг тебе эти привидения?

— Чем больше народу, Барышева, тем лучше, уж поверь мне.

Сережка составил нам компанию, и мы втроем проникли в заброшенное здание на углу Пионерской. За время нашего отсутствия в башне ничего не изменилось, только заходящее солнце позолотило ее стены вытянутыми прямоугольниками, сделав еще уютнее. Рассевшись на полу, мы болтали о пустяках. Странно, но бездействие вполне устраивало обычно не способную и минуту усидеть спокойно Логинову. Смеркалось. Затеплились первые огоньки в домах, медленно наливался вишневым цветом закат. Зизи достала из рюкзачка свечи, расставила их на полу и начала «загробным» голосом читать «Путеводитель по геопатогенным зонам». Книжонка оказалась обычным «ужастиком», прикинувшимся серьезной научной работой. Жуткие и совершенно неправдоподобные истории особенно понравились Сережке Ивойлову. Он слушал Зизи затаив дыхание. Меня сказки из «Путеводителя» заинтересовали в меньшей степени, и, не теряя времени даром, я разбирала лежавшие по углам кипы бумаг. Размечтавшись, можно было представить, как работавший здесь художник в спешке забывает папку с эскизами или хотя бы подшивку старых журналов… Тем временем Логинова перешла к разделу, посвященному Воскресенскому кладбищу, расположенному на западной окраине города. Оказывается, в полнолуние покойники имеют обыкновение вылезать из могил и бродить вокруг кладбища в поисках одиноких прохожих. Зизи умолкла, и в этот момент задетый неосторожным движением подрамник с грохотом упал на пол. Вздрогнули все, в том числе и неустрашимая Зинаида Логинова. И тогда во мраке возникло нечто… От удивления и неожиданности мой голос сделался хриплым:

— Идите сюда! Скорее!

Поднести свечу никто не догадался, поэтому в полумраке только угадывалось белое овальное пятно с живыми, честное слово, совершенно живыми глазами. Мы не сразу поняли, что перед нами незавершенный портрет. Зизи вынесла картину на свет и тщательно осмотрела. Темноволосая девушка с непривычными, но, возможно, красивыми чертами лица внимательно смотрела на нас со старого, немного провисшего холста. Ее фигура и одежда были намечены тонкими полупрозрачными штрихами, лицо казалось бледным и бескровным, но темно-синие глаза и изящная серебряная безделушка на груди казались не нарисованными, а настоящими.

— Здорово! — восхитился Сережка. — Давайте повесим ее на стену, тут даже подходящий крюк имеется.

Зря мы послушались Ивойлова, взгляд таинственной красотки преследовал, буравил затылки и заставлял опускать глаза.

— По-моему, пора расходиться. Лично мне после одиннадцати домой лучше не возвращаться, — первым нашел выход из неприятного положения Ивойлов, — завтра во всем разберемся.

— Верная мысль, — неожиданно поддержала его Логинова, — напишем доклад и приобщим к делу вещдок — этот портрет, как свидетельство какой — нибудь зловещей, потусторонней истории…

Пламя свечей затрепетало, хрупкие язычки огня гасли один за другим, а по стенам метались черные тени. Нет, это были не наши силуэты. Я не закричала, не побежала и внешне, наверное, казалась невозмутимой, но страх уже подчинял мою волю, делал своей рабыней. Спокойный голос Логиновой вернул способность думать и действовать:

— Объявляется эвакуация. Действуем по плану один! — скомандовала она и направилась к двери.

Никаких планов эвакуации у нас не было, но Зизи любила порядок и четкую последовательность поступков. Распахнув створку двери, она замерла — путь преграждала глухая кирпичная стена. Нас замуровали в башне, причем сделали это абсолютно беззвучно и неправдоподобно быстро!

— Невероятно! — пробормотал отступивший в середину комнаты Сережка. — Синеглазая, она…

— Уходим через окно! — не растерялась Зизи.

Рамы заклинило. Она ударила по стеклу подрамником, но прозрачная пластина даже не треснула.

— Снимите портрет! — послышался голос Сережки Ивойлова.

Идея мне понравилась — этой увесистой штукой можно было разбить самое прочное стекло. Но портрет синеглазой незнакомки будто прилип к стене, его не удавалось сдвинуть даже на миллиметр. Ко мне подбежал Сережка, попытался помочь — никакого результата, только ухмылка на губах нарисованной девицы становилась все шире. До меня не сразу дошло, что изображение меняется на глазах. Лицо на холсте становилось все объемней и отвратительней, девушка незаметно превратилась в старую ведьму, и теперь мерзкая старуха собиралась выбраться из картины.

Зизи с остервенением колошматила по стеклу драгоценным фонарем. Видимо, она случайно нажала кнопку, и темноту прорезал сноп ослепительного света. Изображение потеряло объем, впечаталось в плоскость холста… Логинова соображала быстро. Она направила луч прямо на страшный портрет — подрагивающий круг света надежно удерживал чудовище внутри картины.

— Все под контролем. Вводится второй план эвакуации! — голос Логиновой звучал бодро. — Вика, в рюкзаке веревка, по ней мы спустимся на крышу. Когда выберемся на смотровую площадку, надежно привяжи конец веревки к перилам и слезай вниз. Никто никого не ждет. Встретимся у подъезда. Шевелись, Барышева!

Трехметровую стремянку я преодолела с ловкостью цирковой обезьяны. Откинула крышку люка, выбралась на площадку, принялась торопливо разматывать веревку. Спешка едва не испортила все дело — моток выскользнул из рук и полетел в проем открытого люка. Я все же успела подхватить конец шнура и невольно посмотрела вниз. В комнате происходило что — то ужасное. Движения моих друзей были замедленны, они еле шевелились — Сережка полз по ступенькам стремянки, Зизи отступала перед выбравшимся из портрета существом. Монстр продолжал меняться, с каждым мгновением утрачивая человеческие черты. Обличье безобразной старухи оказалось тонкой скорлупкой, из — под которой все явственнее проступало нечто, имя которому еще не придумали на нашей Земле. Это существо пришло из бездны, где не было ни добра, ни света. Я не отрываясь следила за происходящим. Зыбкое марево, укрывавшее чудовище, пожирало свет — луч фонаря съеживался, становясь бледнее и тоньше. Рука карабкавшегося по стремянке Ивойлова коснулась последней ступеньки, но было уже поздно… Люк на смотровую площадку начал затягиваться тонкой, липкой на вид пленкой. Спустя мгновение она превратилась в бетонный пол, выщербленный и слегка растрескавшийся. Глядя на него, можно было сказать, что плиты уложили не одно десятилетие назад. Вот только из старого бетона торчал конец той самой, оброненной мною веревки…

Темно-синее небо, сверкающая россыпь огоньков под ногами — сон это или явь? Неужели Зизи и Сережка погибли, неужели в жизни могут происходить подобные чудеса? Ночь оказалась неожиданно холодной, и, стоя на открытой площадке, я успела продрогнуть. Зизи собиралась спуститься с башни на крышу и уже оттуда пробираться на чердак. Похоже, она выбрала единственно возможный путь. На уроках физкультуры я недурно лазила по канату, спуск по тонкому шнуру, болтавшемуся на высоте седьмого, а то и восьмого этажа, меня пугал. Раздумья плодили сомнения, поэтому, подергав замурованную веревку, я быстренько перекинула ноги через перила и начала спуск.