Метро 2033: Край земли. Затерянный рай - Сурен Цормудян

– Разве это плохо? Кстати, Оля, этот полуостров, над которым мы пролетаем, называется полуостров Крашенинникова.

Американка удивилась:

– Его так назвали в твою честь?

– Нет. Но все равно приятно.

Вертолет продолжал путь к южному побережью Авачинской бухты. Никто на борту винтокрылой машины еще не знал, насколько судьбоносным для каждого из них будет решение Оливии отлететь подальше от Петропавловска-Камчатского…

* * *

Уже стемнело. Покинув терминал аэропорта Внуково, Казимир Гжель окунулся в настойчивые призывы таксистов и вяло отмахивался рукой. Он устал. Поездка в места его детских приключений не воодушевила. Многочасовой перелет, пронзающий часовые пояса огромной страны, утомил. Ему не терпелось попасть домой и окунуться в ванну, а потом упасть в кровать и заснуть. Конечно, услуги таксистов могут ускорить воплощение этого желания, но уж больно бессовестные у них цены. А после траты на билеты до Камчатки и обратно придется экономить год, дабы восполнить потери в личном бюджете. К тому же его ждал человек на машине…

«Девятка» цвета мокрый асфальт находилась на стоянке, как он и предполагал. В салоне включен свет, поскольку небо уже почернело. Водитель, молодой светловолосый парень, читал какую-то книгу, разложенную на рулевом колесе.

Казимир распахнул заднюю дверь и небрежно швырнул дорожную сумку на сиденье. Сам уселся впереди, рядом с водителем, который продолжал читать.

– Здравствуй, Сережа.

– Привет, Станиславович, – отозвался водитель, не отрываясь от книги.

Казимир смерил его взглядом и вздохнул, качая головой:

– Мы сегодня до Москвы-то доедем вообще?

– Погоди, Станиславович. Сейчас, кажись, «Людоед» ледяную дамбу взорвет…

– Какой, на хрен, Людоед? Это платная стоянка. Ты за время моего отсутствия олигархом стал, что ли? По машине как-то незаметно.

– Ах, если бы… – вздохнул Сергей и, положив вместо закладки свой смартфон, захлопнул книгу. Затем провернул ключ в замке зажигания.

Машина медленно, лавируя между другими автомобилями, покинула стоянку и вырулила на шоссе до города.

– Как Рита?[4] – тихо спросил Казимир.

Сергей пожал плечами:

– Не знаю. Мы крепко поругались.

– Вот ты идиот, – разочарованно вздохнул Гжель.

– Согласен. Я идиот. Но и она тоже, знаешь ли, та еще штучка. Вся, блин, в папашу.

– Слышь, Маломальский![5] – повысил голос Казимир. – Ты, между прочим, о моей дочери говоришь! Тебе по шее врезать, что ли?

– Нельзя, – невозмутимо отозвался Сергей. – Я за рулем. Это чревато.

– Ладно. Врежу, когда приедем.

– Осторожней. У меня есть большой разводной ключ. Ты как съездил-то? Рассказывай.

– Отвратительно, – ответил Казимир, открывая окно и закуривая.

– Чего так? Ты же давно мечтал. Деньги копил. Фотоаппарат мой взял. Старинного друга встретить хотел.

– Все так, Сережа, но… – Он выпустил в вечерний подмосковный воздух клуб дыма. – Я был безумно рад встретить друга детства, и это был для нас праздник. Но я не ожидал, что увижу настолько… Как это сказать… Постапокалиптичную картину…

Старая «девятка» цвета мокрый асфальт приближалась к Москве. А миру оставались считаные часы…

* * *

Школа номер четыре находилась выше всех зданий над уровнем моря, а точнее, над уровнем Авачинской бухты в поселке Приморский. Ее построили на склоне сопки, так же как и пятиэтажку на улице Владивостокской, 4. Но только вход в школу располагался примерно на уровне пятого этажа жилого дома, расположенного метрах в ста ниже по склону. Четырем ученикам этой школы порядком надоело играть в сталкеров. Сегодня они решили поиграть в «Квадрат». На площадке у дома этого не разрешали делать взрослые. Мяч то и дело норовил удариться в машину, коих у пятиэтажки было много. Именно поэтому большеглазый Андрей Жаров, высокий Никита Вишневский, светловолосый и с веснушками Женька Горин, а также их друг – Сашка Цой поднялись к школе и зашли во двор позади нее. Нарисовали красным кирпичом на асфальте квадрат, поделенный на четыре секции. Каждый отвечал за свою. Мяч не должен удариться о секцию больше пяти раз. Тот, кто не сможет отбить мяч, выбывает. Поканавшись в «камень-ножницы-бумага», четыре друга определили, что первым мяч подает Никита Вишневский. Тот некоторое время разминался, хлопая ладонью по резиновому мячу и ударяя его в потрескавшийся асфальт заднего двора школы номер четыре.

Услышав рокот приближающегося вертолета, Вишневский обернулся. Летающей машины еще не видно. Судя по звуку, она уже где-то над маленькой бухтой Крашенинникова. Или уже даже над заводом. Но двухэтажное здание школы стояло между ними и поселком, не давая увидеть летательный аппарат.

– Никитос! – возмущенно крикнул Андрей. – Ну давай, подавай уже! Вертолетов, что ли, не видал?

Никита подбросил мяч и, не дав ему коснуться земли, пнул ногой. Тот подлетел и стал падать на секцию Саньки Цоя. Тот отбил руками, сцепив пальцы ладоней. Женька отбил локтем. Вертолет приближался…

Андрей Жаров подпрыгнул и с силой пнул падающий в его секцию мяч. Спортивный снаряд устремился ввысь. Он вылетел из тени школы и оказался выше ее крыши. И вдруг ясное синее небо стало ослепительно белым. Друзья зажмурились от боли, падая на асфальт. Звук вертолета стал каким-то захлебывающимся. А еще, несмотря на тень от родной школы, в которой они находились, стало нестерпимо жарко. Настолько жарко, что раздался крик Никиты:

– Пацаны, на мне одежда горит!!!

Вверху раздался хлопок. Это лопнул от светового и теплового излучения мяч. Дети попадали на асфальт, не зная, куда деться от этого жуткого жара, хотя, похоже, в эти мгновения задний двор школы номер четыре, построенной с расчетом выдерживать девятибалльные землетрясения, был самым безопасным местом. Где-то между ними с хлюпающим звуком упал лопнувший и плавящийся мяч. Следом за светом и теплом раздался грохот, будто лопнула вся вселенная. А потом последовала и ударная волна термоядерного взрыва…

* * *

Выписка из докладной записки

отдела разведки Краснознаменного Тихоокеанского флота

главному командованию ВМФ СССР

Для служебного пользования

Совершенно секретно

1984

«Согласно полученным данным, коррелирующим с данными от собственных источников 1-го Главупра КГБ СССР, вероятный противник нацелил на Камчатский полуостров баллистическую ракету класса «Минитмен-3» с разделяющейся БЧ (341-е стратегическое ракетное крыло. Координаты пусковой шахты см. в приложении 2 к данной докладной записке. ТТХ приводимого класса ракет вероятного противника см. в приложении 1 к данной докладной записке). По данным разведки, разделяющихся боевых частей у данной ракеты 3 (три). Предположительно мощность каждого заряда составляет от 300 кТ до 700 кТ. В случае отсутствия ответных мер со стороны ВМФ и ВВС СССР предполагаются дублирующие удары силами подводных стратегических лодок вероятного противника, а также крылатыми ракетами воздушного базирования, силами тяжелых стратегических бомбардировщиков. Мощность дублирующих ударов приблизительно 120–250 кТ. Оценка приоритетных целей позволяет с высокой степенью достоверности утверждать, что одной из целей для удара РБЧ данной ракеты является аэропорт Елизово. Вопреки предыдущему анализу с выводами о том, что данный аэропорт необходим силам вторжения вероятного противника для промежуточных посадок боевой и транспортной авиации, наличие в Елизово группировки высокоскоростных перехватчиков МиГ-31, способных нивелировать боевой наступательный потенциал воздушных стратегических сил вероятного противника, делает данный объект одной из приоритетных целей. Цель для второй БЧ – база ТОФ в Усть-Камчатске. Цель для третьей БЧ – Вторая флотилия атомных подводных лодок на полуострове Крашенинникова в Авачинской бухте и судоремонтный завод в «ПК-51». По имеющимся данным, боеголовка должна взорваться на высоте 200–400 метров над бухтой Крашенинникова (Сельдевая) между «ПК-51» и пунктом постоянной дислокации боевых единиц Второй атомной флотилии ТОФ. Первичные поражающие факторы, даже при минимальном заряде в 300 килотонн, в течение сорока секунд уничтожат как базу подводных лодок, так и судоремонтную инфраструктуру на противоположном берегу, в «ПК-51» (расчетные таблицы потерь в живой силе среди военнослужащих и гражданских лиц см. в приложении 3 к данной докладной записке). При этом поражающие факторы, воздействующие на сам Петропавловск-Камчатский как при ударе по аэропорту Елизово, так и по бухте Крашенинникова, будут минимальными. Это позволит силам вторжения вероятного противника использовать в дальнейшем морской порт Петропавловска-Камчатского во время следующего этапа войны – военной интервенции на дальневосточную территорию СССР…»