Соблазнить врага - Эмма Дарси

Ее домик был расположен высоко на крутом холме и спереди подперт сваями. Вчера, когда она приехала, носильщик заметил, что домик очень уединенный, и спросил, не беспокоит ли это ее. Аннабель улыбнулась, вспомнив об этом, заперла за собой дверь и двинулась вниз по ступенькам, ведущим от порога. Она как раз мечтала об уединении.

Дорожка от ее домика огибала следующий домик, находившийся на расстоянии семи или восьми метров ниже по склону. Вчера здесь никого не было. Когда она проходила мимо, дверь домика отворилась. Интересно: новые постояльцы или кто-то из служащих?

Человек, появившийся на пороге, мгновенно разрушил ее беззаботное настроение. Она узнала его сразу же и даже пошатнулась, потрясенная. Ноги у нее словно приросли к земле. Улыбка застыла на губах. Разум отказывался признать реальность его присутствия здесь.

– Добрый вечер, – сказал он с небрежной любезностью случайного соседа, сразу обретя вещественность и убив всякую надежду на то, что это всего лишь мираж.

Дэниел Вулф!

Брат Барри Вулфа!

В соседнем домике!

Аннабель не могла поверить, что это случайное совпадение. По спине у нее пробежала дрожь, когда она вспомнила, как он сидел в той комнате, в мотеле, пока полицейские записывали ее показания, и слушал ее рассказ о том, как и когда умер его брат и какие она приняла меры. Он тогда не произнес ни слова, но так сосредоточенно сверлил ее взглядом, что Аннабель невольно оглядывалась на него со странным ощущением, будто она – обвиняемая на скамье подсудимых.

Пылавшая в ее груди жажда высшей справедливости вспыхнула ярким пламенем, заставляя бросить ему вызов, отчего между ними протянулась невидимая нить высокого напряжения. Меня тебе не достать, друг мой, говорил ее взгляд, решительно отвергая все неприятности, что он мог бы ей причинить. Твой брат не смог, и ты не сможешь.

Тогда он ничего не сделал.

Она ему не позволила.

А теперь?

– Добрый вечер, – отозвалась она, пытаясь как-то выстроить защиту, занять спокойно-отстраненную позицию.

Его губы скривились в усмешке:

– Нас с вами уже познакомили.

Собравшись с силами, она ответила иронически:

– Я очень хорошо это помню.

В его глазах не было улыбки. В ее глазах – тоже. Они оценивали друг друга в молчании, в глубине которого бурлили подводные течения.

После смерти Барри Аннабель не давали забыть о его брате. Она не без страха читала в газетах высказывания, приписываемые Дэниелу Вулфу, и смотрела интервью с ним по телевидению. Он не ставил никаких вопросов. Он не создавал для нее никаких проблем. И все же она ощущала исходящую от него угрозу – и тогда, и теперь.

Телевизионные камеры отображали его строгую элегантность, волевое лицо с классическими чертами, тронутые сединой виски, придающие особую значительность консервативной стрижке угольно-черных волос, высокую, широкоплечую фигуру, облаченную в идеального покроя костюм. Но телекамеры не могли ухватить проявления его власти над людьми.

Фирменным знаком Барри Вулфа было теплое обаяние.

От его брата исходило ощущение ледяной, несокрушимой воли.

Сегодня волк[1]в овечьей шкуре, подумала Аннабель. Ее не обманул неофициальный костюм – синие джинсы и темно-красная спортивная рубашка. Пусть притворяется, что приехал сюда в отпуск, ее не проведешь. Пронзительные, как лазер, серые глаза сосредоточенно старались лишить ее самообладания, выискивая хоть малейшую уязвимую точку.

Собственный белый брючный костюм вдруг показался ей тонким, как папиросная бумага. Для защиты от этого человека нужна стальная броня. Теплый, благоуханный воздух внезапно похолодал. Руки у нее покрылись гусиной кожей, хотя она накинула блузу с длинными рукавами – на случай, если вечером станет прохладно.

– Я нахожу обстоятельства нашей нынешней встречи гораздо более приятными, – сказал он, словно предлагая перемирие.

– Как все же тесен мир, – откликнулась она, все сильнее подозревая, что он приехал сюда следом за нею. Значит, установил слежку. С какой целью? Вопрос на миллион долларов.

– И становится все теснее, – согласился он. – Не возражаете, если я вас провожу?

Она пожала плечами:

– Почему бы и нет?

Лучше пусть будет рядом, а не за спиной.

Он догнал ее несколькими большими шагами, и дальше они пошли не спеша, прогулочным шагом. Дорожка, петляя, спускалась с холма, она была достаточно широка, чтобы идти по ней, не соприкасаясь. Аннабель старалась держаться подальше от нежеланного спутника, слишком остро ощущая его присутствие. Такой агрессивной мужественности она не встречала ни у одного из мужчин. И начала нервничать, чувствуя угрозу еще и на другом уровне.

Почему именно он, в отличие от всех остальных мужчин, заставлял ее так остро ощущать себя женщиной? Хрупким цветком ее не назовешь. Она выше среднего роста, ее фигура щедро наделена приятными округлостями, а длинные ноги сильны и стройны благодаря постоянным тренировкам в гимнастическом зале. Но его ноги, как она невольно заметила, длиннее и сильнее, и сам он на голову выше ее. Казалось, она во всем уступает ему.

– Ваша сестра тоже здесь?

Он спросил об этом небрежно, как бы невзначай. В мозгу Аннабель, и так уже настороженной, вспыхнул сигнал тревоги. Почему это он спрашивает про Изабель? У них с сестрой совершенно разная жизнь. Откуда он вообще узнал про Изабель?

Аннабель решила, что следует его прощупать. Она удивленно посмотрела на него:

– Почему вы вообразили, что моя сестра должна быть здесь со мной?

Он пожал плечами:

– Двойняшки, да еще однояйцовые, обычно бывают очень близки, ведь так? Для них вполне естественно держаться друг за друга.

Было что-то очень зловещее в этой многозначительной фразе. Возможно, Аннабель преувеличивала, но в его словах ей почудился намек на то, что он заподозрил подмену. Но как он мог заподозрить?

– У моей сестры муж и трое детей, – сухо сообщила Аннабель. – Мы с ней спим в разных кроватках с тех пор, как пошли в школу.

Он невольно улыбнулся.

– Значит, вы предприняли эту поездку в одиночестве.

– Я, знаете ли, люблю побыть наедине с собой, – ответила она с нажимом.

– Да, – дружелюбно согласился он, пропустив мимо ушей намек. – Вы производите впечатление необычайно самодостаточной личности. Это интригует, ведь вы – одна из близнецов. Вы старшая или младшая?

Ее раздражало, что он так привязался к теме близнецов.

– Разве возраст о чем-то говорит?