Коммунизм своими руками. Образ аграрных коммун в Советской России - Доминик Дюран

«Романтический антикапитализм» приводил к устойчивым сближениям левую и правую, радикальную и консервативную интеллектуальные традиции, разделявших и риторику «особого пути» России, и упования на традиционные институты. Один из самых ярких примеров такого сближения — та роль, которую с определенного времени в России официальная идеология и оппозиционная общественная мысль отводили крестьянской нощи не (обществу, миру) в деле решения проблемы капитализма.

Для общины были характерны такие некапиталистические признаки, как совместное владение землей (распределяемой, однако, в индивидуальное пользование), а также мирскими угодьями (лесом, лугами, выгонами и т. п.), наличие общественного капитала, общественных запашек, иногда садов, инвентаря, машин, семенного фонда, в экстренных случаях — общественный труд, традиции коллективной трудовой помощи, коллективное обсуждение всех вопросов на сельском сходе и коллективное принятие решений, принципы уравнительности и круговой поруки, коллективная психология.[23] На принципах круговой поруки и справедливости строились и русские артели — «неформальные объединения производителей и рабочих, существовавших па временных (обычно сезонных) началах».[24]

Уравнительные переделы земли распространились в крестьянской общине с XVII в., когда вместо фиксированного участка, находящегося в распоряжении одного двора, крестьянская семья получала определенную долю в общем владении общины, которая со временем могла изменить размер и местоположение. Возникновение передельного механизма усиливало права общины как коллектива по отношению к отдельным членам, ужесточало круговую поруку и тем самым консервировало мирскую организацию. Социальные историки обращают внимание на то, что общинный архетип лежит в основе любого сословмо-классового общества. Круговая порука — коллективная ответственность за уплату налогов и ренты, за поведение членов, которая «нередко выдастся за российскую специфику», «имманентно присуща общине как социальному институту», и «особенностью русской общины было не столько самое наличие указанных черт, сколько их стабилизация и укрепление в период позднего феодализма».[25] В России же «государство использовало традиционные институты общинного самоуправления в целях компенсации слабости и неразвитости государственного аппарата, в значительной сфере социальных отношений, имевшего дело не с личностью, а с общностью. [...] Характерная для средневековья слитность государственной администрации все низовом звене и выборных властей общинных миров сохранилась и в новое время».[26]

Как указывал И. В. Чернышев, уже во второй половине XVIII в. экономисты, агрономы, отдельные помещики и «исправные» крестьяне понимали экономическую невыгодность крестьянской общины с ее постоянными пределами земли, им казалось несомненным, что эти институты нужно по возможности отменять.[27] В начале XIX в. образованное дворянство и правительственные органы публично высказывались против устарелого общинного землепользования, стремясь к рационализации сельского хозяйства. Институту поземельной общины противопоставлялся принцип частной собственности на землю, на основе которого были построены закон 1803 г. «о свободных хлебопашцах» и проекты реформы государственной деревни 20—30-х годов XIX в. Ту же идею можно найти и в проекте конституции Н. Муравьева, и в замечаниях его оппонента кн. С. П. Трубецкого.[28] Однако под влиянием восстания декабристов и европейских революций «простой “хозяйственный” вопрос о том, как выгоднее сажать на тягло “мужиков” — на “вечные” участки или заставлять их “равнять” эти участки, в зависимости от изменения состава их семей и от имущественных изменений в крестьянских дворах, — превращаются в социальную проблему, в вопрос о “судьбах России”».[29]

Первыми общинный вопрос на высоту историко-философской концепции подняли славянофилы: уже в конце 30-х годов они усмотрели в общине исконное самобытное начало славянской жизни, если не противоположное, то уравновешивающее западноевропейский разлагающий принцип частной собственности. В 40-е годы Ю. Ф. Самарин, И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, А. И. Кошелев в своих работах придали общинному началу мессианские черты: благодаря ему мы, якобы, призваны «ввести человечество в давно обетованную землю».[30]

С наибольшею яркостью славянофильскую мечту о будущем справедливом социальном строе выразил А. С. Хомяков в письме «О сельской общине» (1848). Согласно Хомякову, русское общество, основанное на совершенно иных, отличных от западноевропейских, началах (православие и общинность), призвано дать ответ на вопрос, поставленный старыми племенами Европы, оно сумеет, свободно развив эти начала, создать новые общественные отношения, органически новое общество, гармоническое и лишенное противоречий. Это новое общество будет образцом мл я всего человечества и станет исходным моментом для торжества божественной и человеческой правды на земле.[31]

К. Аксаков специально занялся изучением истории, чтобы показать исконное происхождение русской общины, ее внутреннюю нравственную связь, свободное самоуправление и патриархально-семейный характер. Ю. Ф. Самарин утверждал, что «общинное начало составляет основу, грунт всей русской истории прошедшей, настоящей и будущей; семена и корни всего великого, возносящегося на поверхности, глубоко зарыты в его плодотворной глубине, и никакое дело, никакая теория, отвергающая эту глубину, не достигнет своей цели, не будет жить».[32]

Подобным образом описывал общину историк И. Д. Беляев, который находил «самые разнообразные проявления “общинного духа” в русской действительности и истории, оперируя в своих работах понятиями о государстве-общине, общине-улице, общине-квартале, общине-городе, общинах-сословиях».[33]