Я вижу твой голос - Нора Бекк

– Эй, – негромко окликнул он незнакомца.

Человек не шевелился. Андрей потрогал тело, и рука стала мокрой от крови. Неткач побежал в ту же сторону, что и преступник, но не потому что хотел догнать его – отвага не была отличительной чертой инженера, – а потому что сообразил: выход там! Пробежав метров десять, Неткач споткнулся и растянулся на мощеном тротуаре. Машинально прихватил предмет, который послужил причиной его падения, и побежал дальше. Буквально через две минуты он выскочил на большой проспект, который был ему знаком, как родной. Вот и гостиница!

Инженер вбежал в свой номер и в изнеможении рухнул на кровать. Какое счастье, что всё так закончилось! В эту минуту он даже не думал о том, что стал свидетелем преступления. В глазах стояли только «мальчики кровавые» в лице партийных боссов завода…

Придя в себя, Андрей вспомнил о том предмете, который приволок с собой. Это была небольшая чёрная сумка, открыв которую Неткач обомлел. Из сумки вырвалось наружу волшебное сияние, подпитанное ярким освещением гостиничного номера. Вазу неземной красоты держал в своих руках Андрей Андреевич Неткач, советский инженер – в этот момент он стал виновником таких событий, о которых даже не помыслить не мог…

Ранним утром следующего дня итальянский таможенник, не обратив особого внимания на срочную депешу из Интерпола о пропаже реликвии, пропустил советского туриста, даже не заглянув в его багаж. Вот так, из-за халатности невыспавшегося таможенника, «Бриллиантовый тюльпан» оказался в СССР. Андрей рассказал всю историю супруге, которая имела голову на плечах и быстро поняла, что дело нечисто. В первые же выходные Неткачи собрались и, отъехав километров на шестьдесят от города, зашли в лес и закопали вазу под дубом, на всякий случай сделав засечки на стволах деревьев по дороге обратно. Об этой истории старались больше никогда не вспоминать, да и ежедневная рутина очень скоро вытеснила из жизни фантастическое событие.

* * *

Тереза, служанка сеньора Моретти, первой нашла труп своего хозяина. Придя в себя после обморока, она поняла, что стала заикаться. Очень сильно заикаться – настолько, что с трудом смогла вызвать карабинеров. Сознание отказывалось от увиденного. Служители закона, люди привычные, тоже оказались не готовыми к подобному зрелищу. Молодой карабинер побелел и выбежал из залы. Тот, кто постарше, сдержался, но холодный пот крупными градинами катился по лбу. Было от чего…

Хозяин особняка висел на огромном античном кресте времён Голгофы. Верёвками для рук и ног служили его собственные кишки, которые лучами выходили из области пупка, расходясь в четыре стороны. Вся эта композиция была настолько симметрична и выверенна, что возникала мысль о бесконечной патологии психики преступника. Несчастный старик был наг, его бледное тело резко контрастировало с этой чудовищной сизо-бурой паутиной. Самым неожиданным оказалось то, что из богатейшего дома, напичканного произведениями искусства, ничего не пропало. Вопросов было очень много. Каким образом убийца очутился внутри особняка, где каждый миллиметр охранялся лучшей в мире сигнализацией и мощной системой видеонаблюдения? Как справился с кодовыми замками на бронированной двери? Зачем надо было так издеваться над стариком Моретти? И почему бы не забрать уникальную и компактную коллекцию нэцкэ, стоившую несколько миллионов, если всё это преступление было совершено с целью наживы? Почему бы не свернуть в легкие рулончики и не унести картины Рембрандта и Коро? Учитывая, что последний был в оригинале, несмотря на рекордное количество подделок. Что уж говорить об алмазном колье Екатерины Медичи, каждый камень которого стоил сотни тысяч! Колье хранилось в уникальном сейфе, который стоял открытый нараспашку с нетронутым содержимым внутри.

Создавалось впечатление, что хозяин сам отключил сигнализацию, сам открыл дверь и сейф. К этому странному делу сразу были привлечены все силы. И что-то во всей этой истории серьёзно не сходилось. Когда стали делать детальную опись имущества сеньора Моретти и сравнили её с уже имеющейся, выяснилось, что не хватает всего одного экземпляра из уникальной коллекции, а именно вазы «Бриллиантовый тюльпан», которая являлась достоянием не только Италии, но и всего человечества. Помимо исторической и эстетической ценности эта ваза отличалась еще и тем, что при её изготовлении неизвестным и гениальным художником восемнадцатого века была использована невиданная и по сей день технология. Создавалось впечатление, что, закончив вазу, автор взял шприц с неким подобием лазерного наконечника и «вдул» в стены «Тюльпана» бриллиантовую пыль. Огранка, и без того великолепная, светилась не только от внешнего света, но и изнутри.

Это преступление не могло быть случайным – оно было заказным. Так единодушно решили признанные мэтры криминалистики, и заказчика следовало искать среди коллекционеров, которые могут душу продать за такую редкость. Но зачем, зачем надо было так глумиться над старым Моретти?

* * *

Что же увидел и услышал Неткач тогда в Милане на злополучной тёмной улице? Ссору Джино и Марио Серра, родных братьев, мелких жуликов, членов небольшой мафиозной группировки, которая не славилась ничем, кроме примитивного рэкета. Именно к братьям Серра попала ваза «Бриллиантовый тюльпан». Они были в особняке Моретти, и один из них даже видел всё, что там происходило, но братья не были причастны ни к убийству, ни к ограблению.

– Что ты наделал?!

– Заткнись! Если мы и сделали что-то в своей поганой жизни, так это то, что забрали эту сумку!

– Марио, ты всегда был психом! Я же сказал тебе, что случилось со стариком! На нас убийство повесят! – Джино был в истерике.

– Прекрати скулить! Не доводи меня!

– Псих! Ты псих!

– Ещё раз скажешь такое – прирежу!

– Псих! Псих! – это было последнее, что сказал в своей короткой и глупо прожитой жизни Джино. Родной брат зарезал его.

Марио бросился бежать, неся с собой чёрную сумку, но вскоре отшвырнул её от себя и побежал ещё быстрее. Марио не мог понять, как дошло до такого. Он не любил своего брата, но ещё больше сейчас он ненавидел себя, то, каким он стал, свою жизнь, и вдруг ясно понял, что больше не может! Марио выбежал на мост – навстречу неслись автомобили. Братоубийца шагнул под колеса…

* * *

Маленький Джино мечтал только об одном – шить красивые платья для мамы и других женщин. Его отец ушел к другой, а мать, рано состарившаяся женщина, слывшая когда-то первой красавицей округи, растила сыновей как могла. Убиралась в домах богатых людей, стирала, гладила, нянчила чужих младенцев, спала за деньги со многими мужчинами. Это даже и проституцией назвать было трудно, поскольку только одна мысль была в голове Бруны Серра: нужно накормить детей.

Джино и надеяться не мог, что его отдадут в художественную школу. Денег в семье не хватало даже на хлеб. Но мечта оставалась мечтой. Джино, приходя домой из школы, доставал старенькую швейную машинку и из ветхих тряпок кроил, конструировал – в общем, творил, пока мать была на работе, а Марио шлялся с местной бандой таких же, как и он, охламонов. У Джино не было манекена, поэтому свои творения он примерял на себя. Вот и сейчас на нём было красное платье с чёрной оторочкой внизу. Мальчик стоял у тусклого зеркала и любовался на удачно скроенный силуэт. Джино с удовольствием представлял себе, как здорово в этом платье будет смотреться соседская девчонка, которая уже месяц строила ему глазки. Он не заметил, как старший брат вернулся домой. Сильный удар свалил Джино на пол.