Экспресс «Черный призрак» - Филип Рив

Нова нащупала в кармане коробочку. Монаший жук, похоже, соткал там кокон. Сквозь шелковистые пряди она могла рассмотреть лишь темную сигарообразную форму его тела. Нова подняла его, чтобы спросить, можно ли выпустить такое насекомое в Йаарме, но некоторые из герастеков неправильно ее поняли и подумали, что она пытается его продать. Да, да, они купят! Сами по себе они не нуждались в насекомых, но иногда торговали с нимами, а те любили насекомых, или ели насекомых, или собирали насекомых, а может, сами были насекомыми (переводческая программа Новы еще не научилась справляться со всеми интонациями языка, основанного на ржании). Она отдала им коробку с жуком, а они взамен дали ей три маленьких металлических стержня. Нова совершила свою первую сделку в Паутине миров.

После этого новичков повели на экскурсию по станционному городу. Оба маленьких солнца уже сели, но стало ненамного темнее. Зен никогда не видел такой россыпи звезд, настолько ярких вееров светящегося газа: эти перья, вихри и занавесы заполняли ночное небо, скрывая в своих складках сияющие сквозь них звезды.

– Драгоценный сад! – воскликнула Нова, глядя сначала на него, а потом вниз, на звездные поля, отражавшиеся в неподвижных лагунах. – Этот мир, должно быть, находится в самом сердце туманности. Как красиво!

У каждого предмета было семь теней от семи ярчайших звезд. В их странном свете это место казалось еще более сказочным. Мимо проплыл червяк с синим мехом, таща за собой на серебряной цепи какую-то птицу, и Зен не смог определить, кто из них питомец, а кто – хозяин. Размашистые листья тихо шелестели на ночном ветру. Здесь были продуктовые лавки, от которых пахло химическими заводами, и паровые мастерские, чей дым отдавал арахисовым соусом. Были вещи настолько далекие от привычных критериев, что мозг отказывался воспринимать их, и взгляд просто недоуменно проскальзывал мимо. А еще были вещи, которые казались поразительно знакомыми, например, ювелирный киоск, где пара герастеков в стеклянных масках продавала изящные спирали из серебра и нефрита, предназначенные для украшения конусообразных рогов антилоп их вида.

Зен на мгновение задержался, изучая витрину воровским взглядом. Он был почти уверен, что сумеет незаметно для ювелиров спрятать одно из колец в рукаве. Возможно, в этом уголке галактики даже не знали, что такое воровство.

Но украшение было ему не нужно, и, в любом случае, Нова поняла, что он задумал (когда она впервые увидела Зена, он украл ожерелье из ювелирного ларька на Амберсайском Базаре).

Она сжала его руку и повела вперед:

– Никаких проделок, Зен Старлинг. Теперь на тебе лежит ответственность. Ты – Посол Человечества. Мы должны вести себя наилучшим образом, раз мы представляем весь наш вид.

– Неужели эти существа не понимают, что ты – моторик?

– Я думаю, они считают, что мы – человеческие самец и самка, – радостно ответила Нова. Она всегда радовалась, когда кто-то принимал ее за человека. – У них здесь не так уж много роботов. Я еще не видела тут ничего более продвинутого, чем технологии Древней Земли, за исключением биопоездов, и мне кажется, что их рождают, а не строят.

– Так ты собираешься рассказать им, кто ты на самом деле?

– Нет, – ответила Нова. – Так же как не скажу им, что ты вор. Это новые миры, Зен. Нам больше не обязательно быть теми, кем мы были. Мы можем стать, кем захотим. Мы оба можем быть людьми.

В ту ночь с лагун дул теплый ветер, что-то нашептывая «Дамасской розе», пока та отдыхала на распутье у кромки воды. Ветер шевельнул занавеску на окне спального отсека, приподнял ее и бросил, пролив свет всех безымянных звезд на кровать, где Нова лежала, обнимая Зена. Если бы он повернул голову, то увидел бы звездные сады, сияющие в небе и воде, но он не мог отвести взгляда от ее лица. Свет тысячи солнц, и нынешних и еще не рожденных, касался ее широкого рта и сиял в том, что служило ей глазами. Тень от занавески скользнула по ее почти человеческой коже, по нарисованным веснушкам. У него кружилась голова от тоски по дому и шока, а впереди их ждала тысяча странных станций, но он каким-то образом знал, что с ним все будет в порядке, пока у него есть Нова.

Самое худшее в замерзании – это снова оттаять. Она проснулась от размытого света подводного аквариума в ужасном замешательстве, плавая в похожей на гроб ванне, в густой холодной жидкости. Это вещество было не только вокруг нее, но и в ней, заполняло легкие и горло. Ей следовало бы привыкнуть к такому, она же рецидивистка и уже трижды становилась девочкой-ледышкой, но она, как обычно, запаниковала. Выбираясь на поверхность сквозь еще мерзлую слякоть, она плевалась водой и задыхалась, пока разбудившие ее проводные куклы не схватили за руки и за ноги, вытаскивая из морозилки на холодный пол.

Потом она дрожала под теплым душем, а остатки криогенного геля стекали вниз через решетку между плитками цвета старческих зубов. Отклеивала сенсорные датчики. Пялилась на свое лицо в небьющемся зеркале над металлической раковиной. Смуглая кожа, со все еще морозной синевой вокруг губ. Ее звали Чандни Ханса. Она была бы очень хорошенькой, если бы ей не обрили голову и ее глаза не выглядели бы так, как сейчас.

Она вытерлась обветшалым тюремным полотенцем, надела свежее белье и бумажный тюремный халат. Затем прошла по красной линии на полу в следующее помещение и стала ждать, пока другая проводная кукла не принесет пластиковый пакет с одеждой, которая была на ней, когда ее арестовали. Одежда была хорошая: курта[3] из интерактивной ткани, шикарные брюки и пара маленьких серебряных сандалий. Она купила их на последние деньги, украденные у богатого парня по имени Таллис Зенит.

«Беда в том, – подумала она, натягивая брюки, – что теперь все эти вещи вышли из моды». С похода по магазинам, который, как ей казалось, был несколько дней назад, как раз перед тем, как ее поймали синие мундиры, на самом деле прошло уже десять лет. Возможно, это было частью наказания. Ты отсидел свой срок, а потом снова оказался на улице в одежде десятилетней давности. Чтобы всем стало ясно: ты только что вышел из морозильной камеры, а значит, не сможешь найти работу и все такое и очень скоро сделаешь что-то, чем заработаешь еще один срок и снова превратишься в эскимо. Чандни уже в третий раз становилась ледышкой – или в четвертый?

Еще она украла у Таллиса Зенита гарнитуру и деньги, но их ей не вернули. То была красивая гарнитура, изящная бронзовая штучка, похожая на стебель растения, с крохотными цветочными видео- и аудиотерминалами, которые прижимались к виску и за ухом. Чандни догадалась, что они вернули ее Таллису, как будто ему не хватало денег на новую. Ей выдали другую, громоздкую, одноразовую, в пластиковом конверте. Надев ее, она получила строго ограниченный доступ к Морю данных и много полезных советов о том, как снова влиться в общество. Кажется, гарнитура была сломана: показывала дату, судя по которой с тех пор, как ее положили в морозилку, прошло всего шесть месяцев. Она попробовала зайти на несколько базовых сайтов Моря данных, которые ей разрешалось посмотреть, но везде отображалась та же дата.