Асимметричный ответ - Макс Глебов

Шапошников, тем не менее, проблемой проникся, особенно после того, как по его запросу наркомат Берии нашел среди донесений партизанских отрядов доклад об обнаружении в одном из вагонов пущенного под откос немецкого поезда снарядов с непонятной маркировкой в виде кольцевых полос разного цвета. Обследовать их детально партизаны не успели, возможно, на их счастье, но сам факт в докладе на «большую землю» отметили.

– Товарищ маршал, нам просто необходимо подготовить хотя бы несколько частей, способных эффективно действовать в условиях химического заражения местности. Именно они смогут удержать фронт от развала, если Гитлер все же решится пустить в ход отравляющие вещества.

Думал Шапошников недолго, и решение, на мой взгляд, принял вполне адекватное.

– В районе Калинина сейчас завершают формирование две новых танковых бригады и стрелковая дивизия. После выполнения задачи, поставленной вам Ставкой, отправитесь туда в качестве представителя генштаба и организуете необходимую подготовку. Любое разумное усиление этих соединений химическими войсками я поддержу. Но сейчас вам необходимо сосредоточиться на пресечении снабжения Московского котла по воздуху. К концу дня Ставка ждет ваших предложений.

От Шапошникова я вышел, мягко говоря, не в лучшем настроении. Что я могу сделать против целой орды транспортных самолетов, густо прикрытых злыми «мессершмиттами»? Использовать свой «крейсер ПВО», кустарно переделанный из ТБ-7? Смешно. Днем мессеры, навалившись толпой, порвут его в клочья, потеряв в лучшем случае несколько машин. Можно, конечно, отбомбиться ночью по аэродромам, но это, скорее всего, мало что даст, а потери наверняка будут большими – немцы не дураки, и на собственном опыте учатся очень быстро. Значит, остаются зенитки, они у Красной армии неплохие, но здесь тоже не все так просто. Одно дело неподвижный мост через Днепр или сгрудившиеся на небольшой площади танки и бронетранспортеры противника, и совсем другое – летящие на большой высоте самолеты.

Начальная скорость снаряда единственной подходящей для моих целей зенитки – восемьсот метров в секунду. Лететь снаряду предстоит семь-восемь километров, причем в основном вверх. До цели он доберется секунд через пятнадцать, а то и двадцать после выстрела. За это время самолет может совершить несколько маневров, как по горизонтали, так и по высоте. А если учесть, что самолетов этих тысяча с лишним, замучаюсь я их с неба ссаживать. На это несколько месяцев уйдет, которых мне никто не даст, и, прежде всего, не дадут мне их сами немцы.

Жить я продолжал на Лубянке, и это меня полностью устраивало, поскольку позволяло регулярно видеться с Леной. Вместе с Игнатовым и Никифоровым она перешла в подчинение подполковника Лебедева, который по моей просьбе начал готовить из них боевую диверсионную тройку нового состава. Лена вошла в нее в качестве снайпера, Игнатов – как гранатометчик, а Никифорову отвели роль пулеметчика. В зависимости от поставленной задачи в группу могли входить и другие бойцы. Например, радист, сапер, проводник или два-три стрелка, являвшихся вторыми номерами расчетов гранатомета и пулемета, но основу всегда составляли три бойца. Лебедеву идея понравилась, и таких троек он готовил сразу несколько, но только Лена и сержанты продолжали служить в Москве рядом со мной, хотя прямого отношения к ним я уже, вроде бы, и не имел.

Я тряхнул головой, возвращая мысли к насущному. Идею самому сесть в кресло наводчика одной из зениток я отмел сразу – не настреляю я столько самолетов, чтобы за несколько дней существенно изменить расклад сил.

Я сидел и обдумывал ситуацию, когда дверь без стука открылась и в комнату тихо вошла Лена.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила она, увидев мою мрачную физиономию.

– Ну, пока еще нет, – я постарался улыбнуться как можно беззаботнее, – просто Ставка хочет, чтобы я поломал немцам их воздушный мост в Московский котел, а я пытаюсь понять, доросла ли у меня ломалка до этой задачи.

– Если начальство считает, что доросла, значит будь добр ломать, – без улыбки ответила Лена, но по ее глазам было видно, что она это несерьезно.

– Может подскажешь как? – поддержал я ее тон.

– А что тут думать-то? – удивилась Лена, – Тебе кто задачу ставил?

– Товарищ Шапошников.

– Вооот! – протянула Лена подняв вверх указательный палец, – а это значит что? А значит это то, что в ресурсах ты практически не ограничен. Ты ведь не командир батальона или полка, для которого такой приказ был бы абсурдом. Ты прямой подчиненный начальника генерального штаба. То есть выполнять этот приказ ты должен силами частей и соединений, которые ставка выделит для решения поставленной задачи. Тебе уже сообщили, чем ты можешь располагать?

– Нет, – я с удивлением посмотрел на Лену, внезапно проявившую себя с совершенно неожиданной стороны. – К вечеру от меня ждут план операции.

– Так в чем же дело? У тебя ведь не возникло проблем с наведением тяжелых гаубиц на наземные цели, так почему вдруг с воздушными будет иначе? Вспомни, сколько стволов работало на тебя под Москвой. Многие сотни! Не думаю, что, ставя такую задачу, Ставка будет жадничать в средствах. Проси столько зениток и самолетов, сколько нужно. Без всякой ложной скромности, которая, впрочем, насколько я знаю, тебе и не свойственна, – Лена хищно улыбнулась.

Я молча смотрел на подругу. Ее простые, в общем-то, слова сыграли для моего мозга роль переключателя, запустившего ход мыслей в нужном направлении. Ведь и правда, хватит полагаться только на собственные способности. Если я хочу выйти на по-настоящему стратегический уровень, пора привлекать к делу ресурсы соответствующего масштаба. И задача эта для меня будет очередной проверкой. Не зря приказ прозвучал столь абстрактно. Способы его выполнения оставлены полностью на мое усмотрение, и это значит, что в Ставке желают посмотреть, как я буду выкручиваться из сложившейся ситуации.

– Ленка, ты молодец, – я поймал подругу за руку и притянул к себе.

– Да ладно, – отмахнулась она, упираясь руками мне в грудь, – Что я такого важного сказала?

– Это уж мне решать, важное или нет, – я обхватил ее крепче и слегка приподнял. Лена издала негромкий смешок и попыталась вывернуться, впрочем, без особого энтузиазма.

* * *

Сержант Серова чуть не опоздала к Лебедеву на занятие по общей диверсионной подготовке и покинула мою комнату в изрядной спешке, а я, позволив себе несколько минут просто бездумно поваляться на кровати, прикрыл глаза и заставил вычислитель выдать мне справку о маршрутах полетов и тактике немецких транспортников.

Аэродромов внутри Московского котла у немцев хватало. Периметр окружения, конечно, постепенно сокращался, но безопасно принимать транспортные самолеты противник все еще мог в десятке мест, что обеспечивало быстрое распределение получаемых грузов между частями и соединениями.

Нельзя сказать, что люфтваффе имело возможность полностью игнорировать нашу авиацию, но эффективную тактику противодействия немногочисленным советским истребителям немцы нашли быстро. Растягивать свои «мессершмитты» вдоль маршрутов следования транспортников они не стали, да и не хватило бы им на это самолетов. «Юнкерсы» и «хейнкели» шли плотными группами по тридцать-пятьдесят машин на высоте около пяти тысяч метров. Даже без истребительного прикрытия такая группа могла постоять за себя, ведя плотный пулеметный огонь по любому противнику, который осмелился бы к ней приблизиться. Тем не менее, прикрытие имело место. Непосредственно над транспортниками и впереди по курсу небо патрулировали мессеры, внимательно следя за тем, чтобы никто не пытался обидеть их неповоротливых подопечных.