Assassin's Creed. Единство - Оливер Боуден

Коллега? Что-то типа советника, может быть? Как папины «во́роны»? Нет, на них он был совсем не похож. Хотя бы тем, что взгляд его не был суровым.

– Очарован, мадемуазель, – хрипло произнес мистер Уэзеролл.

Английский акцент придавал слову «мадемуазель» некий шарм.

Мама перестала улыбаться. Ее взгляд сделался серьезным.

– Элиза, мистер Уэзеролл является нашим доверенным лицом и защитником. В случае необходимости ты всегда можешь обратиться к нему за помощью.

– А как же отец? – спросила я, испытывая некоторое замешательство.

– Отец горячо любит нас обеих и охотно отдал бы за нас свою жизнь. Но мужчин, занимающих столь высокое положение, как твой отец, необходимо оберегать от дополнительных забот о близких. Потому, Элиза, я и прибегаю к помощи мистера Уэзеролла. Незачем беспокоить твоего отца делами, касающимися женской части нашей семьи. – Мамин взгляд стал еще серьезнее. – Незачем беспокоить твоего отца. Ты это понимаешь, Элиза?

– Да, мама.

Мистер Уэзеролл понимающе кивнул.

– Мадемуазель, я здесь, чтобы служить вам, – сказал он.

– Благодарю вас, месье, – ответила я, делая реверанс.

Взявшийся как будто из ниоткуда Царапка радостно завилял хвостом, приветствуя мистера Уэзеролла. Оба явно были давними приятелями.

– Жюли, мы можем поговорить? – спросил наш защитник, вновь надевая треуголку.

Они с мамой пошли рядом. Я отставала от них на пару шагов. Взрослые говорили вполголоса, и до меня долетали лишь обрывки их разговора. Я слышала слова «великий магистр» и «король», которые ничего для меня не значили в то время. Только с годами эти слова обрели смысл.

А затем случилось нечто неожиданное.

Все это было так давно, что я не помню точной последовательности событий. Кажется, в какой-то момент мама и мистер Уэзеролл замерли и напряглись, а Царапка ощетинился и зарычал. Затем мама резко повернулась. Я проследила за ее взглядом и увидела… волка. Он находился слева от меня, в кустарнике. Черный с серыми подпалинами, он стоял не шелохнувшись и голодными глазами смотрел на нас.

Мама резко выдернула руку из муфты. Блеснуло лезвие. Она мигом оказалась рядом со мной, заслоняя меня своим телом. Я инстинктивно схватилась за подол ее одежды. Выставив руку с кинжалом вперед, мама смотрела на волка.

Наискосок от нас мистер Уэзеролл держал за загривок ощетинившегося Царапку. Другой рукой англичанин тянулся к мечу, висевшему у него на поясе.

– Погоди! – скомандовала мама. Она вскинула руку, заставив мистера Уэзеролла остановиться. – Сомневаюсь, что этот волк вздумает напасть.

– Я бы не был так в этом уверен, Жюли, – предостерегающе возразил мистер Уэзеролл. – Это едва ли не самый голодный зверь из всех, что водятся здесь.

Волк смотрел на маму, а она смотрела на волка, продолжая разговор с нами.

– Ему стало нечего есть на холмах, вот он и явился сюда. Но, думаю, этот волк знает: попытавшись напасть, он сделается нашим врагом. Для него куда благоразумнее отступить перед лицом неумолимой силы и поискать себе пропитание в ином месте.

– Почему я улавливаю в твоих словах оттенок притчи? – спросил англичанин, коротко рассмеявшись.

– Потому что, Фредди, это и есть притча, – улыбнулась мама.

Волк еще несколько мгновений пристально глядел на нее. Наконец он опустил голову, повернулся и медленно потрусил прочь. Мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за деревьями. Мама убрала кинжал в муфту.

Я взглянула на мистера Уэзеролла. Его камзол был вновь застегнут на все пуговицы, скрывая меч.

Вся эта история еще на шаг приблизила меня к моменту, когда «до меня дошло».

Я проводила мистера Уэзеролла в мамину комнату. Он сказал, что хочет побыть с мамой наедине, и заверил меня, что выберется из замка самостоятельно. Поддавшись любопытству, я заглянула в замочную скважину и увидела, как он сел на постель, взял мамину руку и склонил голову. Через несколько секунд мне показалось, что я слышу его плач.

Я смотрю в окно и вспоминаю прошлое лето. Наши игры с Арно, когда я выныривала из своих забот и снова наслаждалась безмятежными днями детства. Я бегала с ним по лабиринту живых изгородей на угодьях вокруг дворца, ссорилась из-за десерта. Тогда я совсем не знала, сколь короткой окажется эта чудесная пора.

Каждое утро я впиваюсь ногтями в ладони и спрашиваю Рут:

– Она проснулась?

Я имею в виду «Она жива?», и Рут это знает. Нянька спешит заверить меня, что мама пережила ночь.

Но ждать осталось недолго.

Итак, момент, когда «до меня дошло», все ближе. Но вначале напишу про еще один «дорожный столб».

Вскоре после моего знакомства с мистером Уэзероллом к нам приехало семейство Кэрролл. Весна в тот год выдалась чудесной! Снег сошел довольно быстро, и аккуратно подстриженные лужайки радовали нас сочной зеленью. Версаль возвращался к своему естественному состоянию безупречного совершенства. Нас окружали куртины таких же безупречно подстриженных деревьев, почти заглушавших шум города. Справа виднелись подступы ко дворцу: широкие каменные ступени, ведущие к колоннам его протяженного фасада. Великолепное зрелище для услаждения взора наших английских гостей – семьи Кэрролл. У себя в Лондоне они жили в Мейфэре – месте, где обитала английская знать. Отец с мистером Кэрроллом часами беседовали в гостиной. Иногда к ним присоединялись «во́роны». На нас с мамой была возложена задача развлекать миссис Кэрролл и ее дочь Мэй. Та с первых минут заявила мне, что ей уже десять, а поскольку мне тогда было всего шесть, это делало ее гораздо лучше меня.

Мы пригласили своих гостей прогуляться, пока утренняя прохлада не сменилась жгучим солнцем. На этой прогулке нас было четверо: мы с мамой и миссис Кэрролл с Мэй.

Взрослые шли впереди нас. Я заметила, что мамины руки и сейчас погружены в муфту. Неужели и на эту прогулку она взяла свой кинжал? Я спросила о нем сразу же после истории с волком:

– Мама, зачем ты носишь в муфте кинжал?

– Чтобы обороняться от хищных волков, – ответила она и с усмешкой добавила: – Как четвероногих, так и двуногих. И потом, кинжал помогает муфте сохранять форму.

Затем (для меня это быстро сделалось привычным) мама взяла с меня обещание хранить то, что я узнала, в качестве одной из наших véritées cachées.[3] Мистер Уэзеролл тоже был vérité caché. И когда он стал давать мне уроки владения мечом, те стали еще одной vérité caché.