Цыганское счастье Бахтало Колоброда - Юлия Анатольевна Нифонтова

«Да и ладно, карусельный и карусельный, наверное, типа дворово́го. Потом спрошу. А каруселя — это, скорее всего, сарайчик какой-нибудь или что-то подвид гаража для механических коняг…» — подумал Бахтало и взобрался на серую в яблоках лошадь.

Игрушечные кони бежали ровно, не всхрапывали, не вставали на дыбы, даже не трясли. Да уж шибко медленно, совсем не ускоряясь, сколько их не пришпоривай. После десятого круга Бахтало смекнул, что кроме скучного кружения по заезженному пути, больше никаких развлечений не будет. Цыган уже намеревался спрыгнуть вниз и поскорее убежать, но тут назойливый карусельный, явно предвидя, что вот-вот потеряет единственного посетителя своего аттракциона, подскочил с новой дурацкой присказкой:

Делу — время, ногу — в стремя,

ведь потехе — только час.

Не чеши, дружище, темя.

Будет музыка сейчас!

После этих слов, карусельный притопнул каблуком, и из ниоткуда полилась тихая музыка похожая одновременно на переливы маленьких хриплых гармоник и перезвон колокольчиков. Бахтало проехал ещё с два десятка кругов вокруг столба, и навязчивая мелодия обрыдла20 так, что он готов был бежать куда угодно лишь бы не слышать её больше. Но это было бы весьма невежливо по отношению к столь приветливому хозяину механического табуна.

Видя, что гостю явно наскучило катание, табунщик вновь цокнул каблучками, и вся конструкция напоминающая грибок в детской песочнице, вдруг расцветилась разноцветными лампочками. Гирлянды мигали, пиликала и звенела немудрёная мелодия, лошадки плавно плыли по кругу, но цыган с каждой минутой мрачнел и мечтал лишь поскорее покинуть сие странное место.

Бахтало в обычной своей жизни не особо отличался терпением в отношении других подворных духов, вскоре он спрыгнул с лошади и решил раскланяться.

— Слушай, друг, благодарствую, конечно, за прогулку. Да дела меня торопят, не могу тут дольше задерживаться. Понимаешь, я конюшенный, а потому мне твои механические игрушки — без надобности.

— Понимаю, братка, как не понять! Только и ты меня пойми, ты ж даже не представляешь, как мне тут надоело одному крутиться… за весь летний сезон одного лишь соплеменника, тебя, только и встретил. Останься, слушай, давай с тобой вдвоём карусель гонять, а?!

— Нет, Белебеня дорогой брильянтовый, не могу. Никак не могу! Я настоящих лошадок ищу, живых. Носом чую — близко они, совсем близко! На ипподром мне надоть! До зарезу! Хоть плачь!

Карусельщик на секунду замер и напустив на себя заговорщицкий вид, таинственным голосом изрёк:

— Я тебе сначала не хотел говорить. Думал тебе, братка, сурпрыз сделать! Сам же чуешь, что лошадиным духом здесь пахнет. Мои коники-игрушки только сейчас по кругу бегают, а подожди маненько они на имподром этот прибегут.

— Честно?!

— Истинная правда, что б мне провалиться на этом самом месте! — с жаром заверил карусельный, мелко кивая и отчего-то глядя куда-то в сторону.

Сначала Бахтало поверил карусельщику, примостившись у центрального столба он стал послушно ждать, когда игрушечный табун свернёт с наезженной дороги к ипподрому, но с каждым новым кругом вера его тускнела и размывалась. Вот уже и засветилась за дальними домами лимонная рассветная полоска, а карусель всё вертелась вокруг столба, никуда не сдвигаясь.

Наконец карусель остановилась, а к поникшему цыгану как ни в чём не бывало подошёл отчего-то весёлый Белебеня:

— Пошли-ка, дружище-братка, в мою каморку. Вона уже батут надувать начали. Сховаться21 надоть, скоро люди придут, дети там всякки на каруселю полезут. Не дело нам им на глаза попадаться. Пошли денёк перекантуемся, а на следующую ночь мои лошадки тебя точно на имподром привезут.

Карусельщик потянул Бахтало за рукав указывая на люк в полу где, видимо, и располагалась его каморка. Но конюшенный резко отпрянул, вперив в конопатое лицо карусельщика свой пронзительный карий взгляд. И хоть его мутило от долгого карусельного верчения, настроен он был весьма боевито.

— А ну, признавайсь, прощелыга-враль, зачем дуришь меня? Разве могут твои ненастоящие кони со своёй деревянной подставки спрыгнуть? Говори! А то начищу морду твою бесстыжую, джюкэ́л22!

Для убедительности Бахтало сунул под нос карусельщику свой смуглый кулак. Белебеня внимательно посмотрел на кулак, и его хорошее настроение в ту же секунду улетучилось. Он заметно скис, в его серых глазах застыла печаль.

— Ага, хорошо тебе, вольному цыгану, идёшь себе куда хочешь, а я тут как проклятый к вертушке энтой приставлен один-одинёшенек. Уйду я отседа, совсем уйду… вона, в батутные подамся, там хоть прыгать можно.

Нос у Белебени вмиг распух и стал красным, из глаз катились мелким бисером злые слёзы. Он растирал их по веснушчатым щекам, оставляя на лице грязные полосы. Бахтало посмотрел на карусельщика с жалостью и понял, как некрасиво быть завистливым обманщиком.

Но в одном Белебеня был прав, нужно было быстрее прятаться от людских глаз. Закон — есть закон, людям подворных духов видеть ни к чему. Хотя все духи имеют такую способность становиться невидимыми, но для этого тоже нужны силы, а цыган был настолько вымотан карусельной круговертью, что явственно понимал: сейчас обратиться в невидимку ему мощи не хватит. Не дожидаясь пока на площадь явится человеческая ребятня, Бахтало ринулся через газон в кусты и залез на ближайшую лиственницу, где и затерялся из виду в мягких зелёных иголочках.

После целой ночи верчения на карусели несчастного Бахтало подташнивало и неприятно кружилась голова. Но в прохладе кроны он немного перевёл дух и сквозь ветви начал с интересом разглядывать то, что творилось внизу. Там кипела весёлая жизнь: заработал фонтан, сверкая на солнце водяными струйками, рядом с постылой каруселью надували батут, похожий на разноцветный замок их пушистых перин и подушек, заработали киоски с сахарной ватой и мороженым. Вдруг совершенно неожиданно сверху кто-то окликнул:

— Эй! Э-эй! Маленький мужичок в большой шляпе, привет!

Бахтало задрал голову пытаясь разглядеть, кто это там его зовёт и вдруг сквозь ветви лиственницы он увидел странное плоское лицо в ярких пятнах. Вместо шеи и туловища у загадочного существа имелся длинный хвост в разноцветных бантиках.

— Ты кто? — поинтересовался цыган.

— Я — Воздушный Змей. Я везде летаю, всё вижу! Достаю до самых облаков, на всех смотрю свысока.

— Уважаемый, раз ты так высоко летаешь, посмотри, пожалуйста, в какой стороне ипподром! — взмолился Бахтало. — Хоть год буду пешком идти, а дойду! Мне б только знать, в какую сторону… Прошу, друг, выручай! Позарез надо!!!

Но Воздушный Змей не слушал Бахтало, а продолжал хвастаться и расписывать свои достоинства.

— Я Воздушный Змей — повелитель ветра! Лечу куда хочу, никто мне не указ!

На жаркие мольбы Бахтало он лишь надменно кривил