Оборона Опочки 1517 г. «Бесова деревня» против армии Константина Острожского - Алексей Лобин

В сообщениях из Крыма в Литву вторжения в русские земли также были представлены как крупные походы — хану необходимо было показать, что он выполняет свои союзнические обязательства перед королем. В польско-литовской корреспонденции нашла отражение информация о якобы масштабных набегах, но надо учесть, что она базировалась на слухах, непроверенных данных или на хвастливых посланиях хана. На Сигизмунда I и Василия III из Крыма пошли две татарские рати — Алп Арслана и Бахадыр-Гирея, один пошел на Литву, а другой — на Русь. «Как сообщают перебежчики и пленные татары, которые недавно были захвачены на нашей рутенской земле, — писал в конце лета епископ Петр Томицкий жемойтскому старосте, — совсем недавно тридцать тысяч татар опустошали землю Москвы вдоль и поперек, и оттуда ушли с большой добычей людей и скота…»[29]. В сентябре 1516 г. король Сигизмунд в письме из Вильны польским сенаторам сообщал, что хан, «к нашему глубокому удовлетворению, послал большую армию в Московию во главе его старшего сына Бохатыр-Солтана, который опустошил землю вдоль и поперек»[30]. Но каких-либо сведений о серьезных опустошениях Руси в русских источниках нет. Даже в посольской документации рефреном отмечен один из вопросов крымской стороне: «которого для дела Богатырь приходил на великого князя украйну и с отцовым ли ведомом»[31]? Возможно, приближенные короля Сигизмунда были введены в заблуждение относительно масштабов вторжения татар на Русь.

С Галиции, Подолья и Волыни вести для Сигизмунда были куда более настораживающие — татарские загоны вошли глубоко в польско-литовские владения. Настигнутый у Теребовля крупный татарский отряд, спасаясь бегством, перед этим умертвил всех пленников[32]. Именно пленные крымчаки тогда и поведали о вторжении на Русь Бахадыр-Гирея. Известие о выдвинутом против татар войске князя К. И. Острожского вынудило царевича отступить. Но в пересказе посольской службой грамоты Ахмат-Гирея к Василию III говорится о якобы большой победе над Острожским: «…на нашего еси недруга на литовскую землю сына своего и людей своих посылал, да и бой был сыну твоему с Костянтином с Острожским, и сын твой нашего недруга литовского многих побил, а Костянтин Острожской хитростью у него ушел»[33].

Константину Острожскому удалось организовать оборону на Волыни. Татарские загоны, вторгнувшиеся осенью, напоролись на засады и в трех стычках потерпели последовательные поражения. В одной из битв с татарами пал известный князь Роман Сангушко: увлекшись погоней, он был окружен и зарублен[34].

Ни Василию III, ни Сигизмунду I не хватало сил для организации полномасштабных походов друг против друга, ибо угроза вторжений крымчаков вынуждала и того и другого держать значительные силы на южных границах. Неопределенные отношения с Крымом заставляли литовские и русские власти также обращаться к обороне своих южных рубежей, на укрепление которых тратились немалые суммы. Таким образом, к концу 1516 г. две противоборствующие стороны были существенно ослаблены. Казалось, что следующий год не принесет каких-либо переломных событий. Только добившись поддержки или лояльности Крыма, можно было бы надеяться на успех предстоящей кампании со следующего года. И, надо сказать, преуспела в этом именно литовская дипломатия…

Итак, боевые действия 1515–1516 гг. не принесли ни одной из воюющих сторон сколь-нибудь большого успеха. Россия и Литва обменивались колкими ударами, которые, однако, не могли оказать существенного влияния на изменение оперативной обстановки на русско-литовском фронте.

Глава 2 Затишье перед бурей, русско-литовский фронт

Воспользовавшись тем, что противник распустил войска, с первыми морозными днями зимы 1515 г. русские воеводы предприняли ряд ударов по территории Великого княжества Литовского, продемонстрировав тем самым свою исключительную мобильность и показав противнику, что, несмотря на поражение под Оршей, Российское государство не утратило своего наступательного порыва.

Дерзким набегом 28 января 1515 г. псковским наместником А. В. Сабуровым был взят Браславль. В Устюжском летописном своде сохранился рассказ о диверсии, предпринятой Сабуровым. Якобы без ведома великого князя с 3000 дворянами и детьми боярскими псковский наместник появился у Браславля (в летописи ошибочно назван Рославль[35]). На вопрос о своих действиях Сабуров ответил горожанам, что он сбежал от великого князя. Получив от браславльцев фураж, он двинулся дальше. Остановившись в 30 верстах от города, наместник стремительно повернул назад и утром ворвался в город, «много добра пойма и полону». Среди захваченных трофеев оказались 18 немецких купцов, которые позже были отпущены[36]. За предпринятую диверсию Сабуров получил похвалу от государя Василия Ивановича. В летописном рассказе, несомненно, изобилующем достоверными деталями, есть несколько непонятных эпизодов. Прежде всего о численности псковского отряда в 3000 чел. — после Оршанской битвы вряд ли псковичи могли выставить такое число воинов. Прояснить вопрос могут псковские летописи: согласно их тексту, в помощь наместнику Сабурову были отправлены отряды с воеводами И. Шаминым и Ю. Замятниным, государь «велел им с силою псковскую и новгородскою (выделено мной. — А. Л.) идти под Бряслов». Были опустошены литовские посады «и под Кажном посад же ожгоша»[37]. Таким образом, набег Сабурова на Браславль был целенаправленным.