О любви не говори - Барбара Фритти

Джулия даже не взглянула в ту сторону. Не собирается же она прямо сейчас заняться приготовлениями к свадьбе. Хватит и того, что назначили дату. И что, ей теперь сутками напролет думать только о свадьбе? Наверное, она не похожа на других невест, но с этим уж ничего не попишешь! Так она чувствует и так воспринимает все происходящее. Джулия почувствовала непреодолимое желание убежать от сестры, пока та не заметила, что она не в восторге по поводу предстоящих торжеств.

– Слушай, мне тут еще надо кое-куда заскочить по делам! – солгала она на ходу, выпроваживая сестру из спальни.

– А когда вернешься?

– Ты меня не жди! Встретимся прямо в ресторане.

– Хорошо, ступай! А я пока подберу тебе что-нибудь сногсшибательное.

– Да уж, постарайся! – беззаботно отмахнулась от сестры Джулия и, схватив с кровати каталог фотовыставки, снова раскрыла его на тридцать второй странице, где был помещен снимок девочки. Вернувшись домой, она уже, наверное, раз десять заглядывала на эту страницу и все никак не могла свести концы с концами: что именно связывает эту фотографию и эту девочку и ее кулон с ней самой?

Возможно, свет на эту запутанную ситуацию помог бы пролить сам фотограф. Но, покопавшись в Интернете, Джулия обнаружила, что Чарльза Мэннинга, автора фотопортрета, уже нет в живых. Зато живет и здравствует его сын, и тоже фотожурналист, Алекс Мэннинг. В телефонном справочнике она нашла его домашний адрес и номер телефона и даже попыталась позвонить по указанному номеру, но безрезультатно. На проводе был только автоответчик. Оставалось только ждать. Или…

Разве ей нечем заняться? Ей нужно думать о свадьбе, а не пытаться найти девочку со старой фотографии. Но в этот момент Джулия перехватила собственное отражение в зеркале и замерла. Из зеркала на нее смотрела та самая девочка, и в глазах ее застыла все та же мольба о помощи.

Мистика какая-то! Джулия решительным движением схватила сумочку и направилась к дверям. Может быть, хоть Алекс Мэннинг знает что-нибудь. Она хочет знать, что это за девочка и откуда она взялась. Только спросит и сразу же выбросит ее из головы.

Двадцатью минутами позже Джулия припарковала машину возле трехэтажного жилого дома в знаменитом районе Сан-Франциско под названием Хейт-Эшбери. Том самом, где в шестидесятых годах прошлого века разворачивались события не менее знаменитого «лета любви», объявленного хиппи. И сегодня, спустя много лет после тех событий, район представлял собой колоритную смесь маленьких ресторанчиков, кафе, баров, тату-салонов, бутиков, разнообразных сувенирных и антикварных лавок. Все улицы были запружены народом. Пятница, конец рабочего дня. Люди спешат домой, чтобы начать наслаждаться уик-эндом. Застанет ли она Мэннинга дома? Это еще большой вопрос: дозвониться до него напрямую она так и не смогла. Но делать-то что-то надо!

Она поднялась по лестнице на третий этаж и, слегка запыхавшись, нажала на кнопку дверного звонка. Интересно, что она ему скажет, если вдруг, на ее счастье, он окажется дома? Дверь распахнулась, и на нее обрушился водопад недовольных восклицаний, которые изрыгал высокий темноволосый парень без рубашки и в джинсах, едва державшихся на бедрах.

– Кого еще там черти принесли? – рявкнул он и уставился на нее подбитым глазом. Вид у парня был ужасный. Всклоченные волосы, давно небрит, багрово-желтый синяк под глазом, явные следы побоев на груди и тонкий длинный шрам почти под самым сердцем. Джулия инстинктивно отпрянула назад, словно ненароком ворвалась в берлогу к хищному зверю.

– Кто вы и чем торгуете? – хрипло поинтересовался у нее хозяин квартиры.

– Я ничем не торгую. Мне нужен Алекс Мэннинг. Это вы?

– Зависит от того, зачем он вам нужен.

– Все зависит от того, кто вы! – твердо отрезала она, решив не отступать.

– Коль так, то официально объявляю вам, что я – не тот, кто вам нужен!

– Неправда!

Мужчина уставился на нее уже здоровым ярко-зеленым глазом, и выражение его лица неуловимо поменялось. Взгляд стал профессионально пристальным, словно он разглядывал потенциальную модель для будущих съемок.

– Вы кто?

– Меня зовут Джулия Демарко. А вы, как я понимаю, Алекс Мэннинг? Я хотела расспросить вас об одной фотографии, которую увидела сегодня на фотовыставке в музее. Фотография была сделана вашим отцом: маленькая девочка на фоне ворот, за которыми располагается сиротский приют. Вы помните эту фотографию?

Мужчина ничего не ответил, но Джулия увидела, как блеснули его глаза и забилась венка на шее.

– Мне хотелось бы узнать побольше об этой девочке: кто она, как ее зовут, что с ней сталось потом?

– Зачем вам это? – резким тоном спросил он.

Действительно, зачем? Как трудно найти простой ответ на простой вопрос. Неужели придется рассказывать незнакомому мужчине о том, что весь день девочка не выходит у нее из головы? Глупо все как-то!

– Дело в том, – собралась она наконец с мыслями, – что у девочки на шее точно такой же кулон, как вот этот! – Она достала из сумочки цепочку с лебедем и протянула ее Алексу. – Мне показалось это несколько странным.

Мэннинг вперил взгляд в лебедя, потом перевел его на лицо Джулии.

– Не может быть! – пробормотал он растерянно.

– Чего не может быть?

– Вы и она! Вы не можете быть той девочкой!

– А я и не утверждаю, что она – это я! – Джулия почувствовала, как снова участилось сердцебиение. – Я вам сказала, что у меня точно такое же украшение, как у нее. Вот и все!

– Это сон, да? Вы мне снитесь? Или у меня галлюцинации? Сейчас я захлопну дверь, и вы исчезните, да?

Джулия открыла рот, чтобы возразить и сказать, что она не собирается никуда исчезать, но было уже поздно. Дверь громко стукнула прямо перед ее лицом.

– Я – не она! – почти прокричала она в закрытую дверь. – Я родилась и выросла в Сан-Франциско и никогда не покидала пределы Соединенных Штатов. Слышите меня? Я – это не она! – Волна отчаяния затопила ее. – Так кто же я тогда?

Алекс слышал, как девушка что-то отчаянно верещала по ту сторону двери. Странная какая-то! Но эти светлые волосы, огромные синие глаза, аккуратный, слегка вздернутый носик. Сколько раз он представлял себе ее лицо. И вот она пришла и спрашивает его о фотографии девочки. А что ему сказать?

Никогда и никому ничего не говори ни о фотографии, ни о девочке. Слова, сказанные отцом четверть века тому назад, снова всплыли в его памяти. А что, если нарушить обет молчания? Ведь прошло столько лет. Кому какое дело до девочки со старой фотографии?

Он никогда не забудет взгляд отца, исполненный особого ужаса, когда он увидел фотографию, опубликованную на страницах журнала. Отец так страстно умолял его молчать, и это был их последний разговор. До сего дня у Алекса ни разу не возникало соблазна нарушить данное слово.