Одержимый ветреной нимфой - Джосс Вуд

Значит, они ее не отвергнут?

Линц продолжал:

– Если бы Коннор знал о тебе, он бы обязательно тебя воспитывал. Коннор был против брака, но обожал нас, детей, которые не были ему родными. Он бы тебя любил. И, как ребенок Коннора, ты имеешь право на часть его имущества.

Итак, они не собираются от нее откупаться. Они готовы предложить ей гораздо больше.

– Часть? – спросила Лахлин онемевшими губами.

Линц наклонился вперед, не выпуская из рук пивную бутылку.

– Мы родственники, у нас много совместных активов, и мы хотим поделиться ими с тобой, – сказал он.

– Активы?

Линц кивнул на папку на кофейном столике:

– Акции, предметы искусства, собственность, драгоценные камни. Там все перечислено. Мы также договорились, что каждый из нас переведет тебе фиксированную сумму с наших личных банковских счетов, чтобы уменьшить денежное несоответствие между нами.

– Хм, сколько? – Лахлин опешила.

Взгляд Линца стал холодным, и Лахлин поняла, что он разочарован ее ответом.

– Мы решили начать с десяти миллионов каждый, но об этом можно договориться, – ответил Линц.

То есть всего сорок миллионов?

Ого!

Лахлин низко опустила голову, почувствовав, что ей не хватает воздуха. Она ожидала отказа или откупа в пару тысяч, но они предложили ей десятки миллионов. Кроме того, они хотели, чтобы она стала членом семьи Баллантайн.

Нет, это просто невозможно. Она не знает, что такое настоящая семья.

Сэйдж положила маленькую руку на спину Лахлин:

– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?

Лахлин покачала головой.

– Нет, – пробормотала она.

– Ты привыкнешь к этой идее. – Сэйдж погладила ее по спине. – Через какое-то время ты осознаешь, что это просто деньги. Всего лишь еще один инструмент.

Округлив глаза, Лахлин замерла. Значит, они думают, что ей нужны их деньги. Да, они предложили ей королевский откуп. И что теперь? Они все ошибаются на ее счет. Ее напугала не финансовая сторона вопроса, а предложение стать членом их семьи. Лахлин была одиночкой, ей нравилось жить сама по себе. Она не готова к родственным отношениям! Она даже дружить толком не умеет!

Лахлин начала говорить, но Бек поднял руку.

– Как тебе известно, пресса установила твою связь с нами, и мы считаем, что нас ждет буря внимания со стороны средств массовой информации, – серьезно сказал Бек. – Когда я говорю о буре, я имею в виду настоящую катастрофу.

Только этого ей не хватало. На нее уставились четыре пары глаз, и Лахлин поняла, что от нее ждут ответа на предложение. Она могла только сказать, что все происходит слишком быстро. Она не знает Баллантайнов, а они не знают ее. Им следовало выждать время, прежде чем принимать такие важные решения, которые будут иметь огромные последствия.

Лахлин подняла голову и выпрямилась. Она посмотрела на каждого из Баллантайнов, потом отпила вина и встала, надеясь, что у нее не подкосятся ноги.

– Меня очень растрогало ваше предложение, но я предпочла бы пока не принимать никаких важных решений, особенно финансовых.

Линц обменялся долгим взглядом со своими братьями и сестрой, и Лахлин почувствовала, что прошла некий тест и завоевала их одобрение.

– Я приехала сюда, – нерешительно сказала Лахлин, – думая, что я выпью вина и вернусь к своей жизни. К своей нормальной, уединенной жизни. Но новость о внимании прессы все меняет. Я не могу игнорировать последствия, не могу просто уйти. Но я также не могу принять ваше очень щедрое предложение.

– Но ты примешь его однажды? – спросила Сэйдж.

– Я не знаю, – ответила Лахлин. – Мне надо подумать. И мне пора уходить.

На нее обрушилось слишком много информации. Ей надо уйти и отыскать тихое местечко, где она сумеет понять, почему ее жизнь так сильно изменилась. Лахлин схватила свою сумку и выбежала из дома.

Новость о том, что Лахлин Латимор дочь Коннора Баллантайна, спровоцировала бурю внимания, которую предсказывал Бек. Лахлин решила, что все оказалось намного хуже. Журналисты относились к ней как к предвестнику апокалипсиса. Каждое произнесенное ею слово тщательно анализировалось, а каждый ее шаг контролировался. Лахлин решила взять двухнедельный отпуск и отдохнуть от работы архивариусом в Нью-Йоркской публичной библиотеке, надеясь, что фурор скоро утихнет. Она неохотно согласилась переехать в «Берлогу», потому что журналисты и фотографы блокировали оба входа в ее квартиру в Вудсайде.

Как женщина, жаждущая одиночества и уединения, Лахлин чувствовала себя в осаде, которой нет конца. Ее нервы были на пределе.

Кади – жена Бека и лучший специалист по связям с общественностью в компании Баллантайнов – убеждала Лахлин не скрываться от прессы.

Чем раньше она предоставит журналистам доступ к себе, тем быстрее утихнет внимание к ней и ее жизнь станет прежней. Ну, относительно прежней. Кади предложила Лахлин устроить фотосессию, провести интервью с журналистами, которые по-доброму относятся к Баллантайнам, и сделать утреннюю программу на телевидении. И это помимо интервью журналам и газетам.

Лахлин отвергла все ее предложения и молилась только о том, чтобы какая-нибудь знаменитость сделала что-нибудь по-настоящему шокирующее, чтобы привлечь к себе внимание. Сэйдж немного отвлекла Лахлин: она приняла предложение Тайка и по случаю их помолвки была устроена вечеринка. Кади сказала, что надо воспользоваться шансом и познакомить Лахлин с друзьями и деловыми партнерами Баллантайнов на вечеринке. И только по этой причине Лахлин оказалась в фантастическом бальном зале люксового отеля «Форрестер» в дизайнерском платье для коктейля.

Ужасно нервничая, Лахлин отпила шампанского. Она очень старалась избегать тех, кто интересовался тем, как она попала к Баллантайнам.

– Ты в порядке?

Лахлин почувствовала прикосновение пальцев к своему локтю, повернулась и увидела Сэйдж, чьи голубые глаза светились от счастья. Причиной настроения Сэйдж было любовное признание Тайка.

– У меня все хорошо, спасибо.

– Тебе очень неприятно, что все задают тебе одни и те же вопросы? – Сэйдж наклонила голову набок, искренне глядя на Лахлин.

Та скривилась и кивнула в знак согласия. Сэйдж взяла у нее полупустой бокал и кивнула на большое декоративное лимонное дерево в углу.

– Тебе надо отдохнуть.

– Ты права, – согласилась Лахлин.

– За этим лимонным деревом находится небольшая винтовая лестница. Она ведет на уединенный балкончик с прекрасным видом на бальный зал. Туда никто не придет, поэтому ты сможешь побыть одна и успокоиться.

Лахлин подняла голову и увидела балкончик, частично огражденный кованой решеткой. Да, именно там ей надо побыть часа три. А лучше – до конца вечеринки. Потом Лахлин вспомнила, по какому поводу устроена вечеринка, и нахмурилась.