Простушка. Лгу не могу - Коди Кеплингер

– Конечно. Спасибо, что разрешил Сонни позвонить с твоего телефона.

– Сонни здесь, – заметила я. – И я его уже поблагодарила.

– Что ж… Эми, ты занята в эти выходные? – спросил Райдер.

Эми бросила на меня взгляд, и в ее округлившихся глазах читалось: О боже, помоги мне от него избавиться.

– Э-э… еще не знаю, – сказала она.

– Может, мы…

– Поехали. – У меня лопнуло терпение. – Я понимаю, ты сейчас пытаешься подкатить к моей очаровательной подруге…

Райдер вспыхнул:

– …но льет как из ведра, а ты держишь дверь открытой, и в процессе твоих ухаживаний мой правый бок уже совсем промок.

– И она опаздывает на работу, – добавила Эми.

– И это тоже.

– Верно. Извини. Тогда увидимся в школе в понедельник?

– Возможно, – сказала Эми.

– Отлично. До встречи.

Райдер отступил назад, но дверцу захлопнул не сразу – видимо, ждал, пока правая штанина моих джинсов промокнет насквозь. Я смерила его суровым взглядом из окна. Казалось, его не смущало то, что он сам вымок до нитки. Хотя с чисто эстетической точки зрения меня это тоже ничуть не смущало.

– Почему такой красавчик непременно должен быть кретином? – спросила я, когда Эми вырулила с парковки.

– Это беда всех красавчиков, – сказала она.

– Но ведь твой брат не такой.

– Когда-то тоже был.

Уэсли, брат Эми, был на несколько лет старше нас. Господь наградил его той же безупречной ДНК, как и все остальное семейство Раш. У него были такие же темные, как у Эми, кудри, такой же высокий рост. Разве что Эми отличалась изяществом, а Уэсли был крепок и накачан.

Справедливости ради скажу, что когда-то я была немного влюблена в Уэсли. Если уж совсем начистоту, то еще пару лет назад от любви к нему у меня просто крышу сносило. В старших классах Уэсли был тем, кого вы, наверное, назвали бы бабником. Он мутил со всеми девчонками, кто проявлял к нему хоть малейший интерес.

Кроме меня. Для него я оставалась малышкой Сонни Ардмор, хулиганистой, но бесспорно очаровательной лучшей подругой его сестры. Как бы я ни пыталась флиртовать, Уэсли видел во мне все ту же девятилетнюю девчонку, которая однажды сломала руку, съезжая по лестничным перилам в их доме.

И не то чтобы сейчас это имело значение. В выпускном классе Уэсли начал действительно всерьез встречаться с девушкой. Ее звали Бьянка, и теперь они оба учились в колледже в Нью-Йорке и по-прежнему были вместе.

В считаные минуты мы добрались до места. Я работала в крошечном кинотеатре в Оук Хилле, соседнем городке, где были сосредоточены все гипермаркеты, рестораны и винные магазины. Гамильтон на его фоне казался тоскливым захолустьем с населением в три калеки. Оук Хилл был единственным настоящим «городом» на всем пути до Чикаго, который находился от нас в паре часов езды.

В кинотеатре с остроумным названием «Cindependent»[3] крутили только иностранные и независимые фильмы. Я выполняла ответственную миссию: снабжала наших претенциозных зрителей жирным, промасленным попкорном. Не могу сказать, что это была работа моей мечты, но, черт возьми, она приносила какой-никакой доход.

– Спасибо, – поблагодарила я Эми. – Обратно с кем-нибудь доберусь.

– С кем? Никто из ваших не живет в Гамильтоне.

– Значит, поймаю попутку. Тут часто проезжают симпатичные дальнобойщики.

Эми шлепнула меня по руке, и я рассмеялась.

– Ладно, что-нибудь придумаю.

– Или я могу приехать за тобой.

– Но твои родители…

– Сегодня пятница. Это нормально, если ты останешься ночевать. Они не станут возражать и даже не подумают звонить твоей маме. А завтра моя мама поможет завести твою машину. – Она улыбнулась. – Совсем необязательно все усложнять, верно?

Я кивнула:

– Верно. – Я повернулась на сиденье и обняла подругу. – Ты – лучшая. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Если бы мне сказали такое, я бы непременно отпустила забавную колкость или съязвила – просто по привычке. Но только не Эми. Она обняла меня и ответила:

– Я тоже не знаю, что бы без тебя делала.

Я выбралась из «Лексуса» и поспешила через полупустую парковку к кинотеатру.

– Опаздываешь! – услышала я рассерженный голос.

– Извини, Гленда.

– На этот раз не прокатит, Сонни.

Моя начальница, высокая широкоплечая брюнетка с короткой стрижкой-бобом, в очках «кошачий глаз», вышла из-за автомата попкорна. По ее хмурому лицу и вздувшимся на тонкой шее венам я догадалась – вернее, предположила, – что она, вероятно, сердится.

– Мы только начали показ нового документального фильма про морских черепах, такой ажиотаж, а ты оставила нас без рук.

Я выглянула в окно. На парковке стояло от силы машин шесть:

– Ажиотаж? Серьезно?

– Сегодня пятница.

– Но на часах только половина четвертого.

– Нет. В половине четвертого ты должна была находиться на рабочем месте. Сейчас уже почти четыре.

– Гленда…

– Мне это надоело, Сонни. Это у тебя уже вошло в привычку. В последний раз, когда ты опоздала, я сказала тебе, что, если это повторится, ты будешь уволена.

Да, говорила. Но я почему-то решила, что она это не всерьез. Гленда тысячу раз грозилась уволить Грейди, одного из моих напарников, но он до сих пор работает. Я действительно думала, что невозможно быть уволенным из такой дыры, как «Cindependent».

– И кроме того, ты являешься в таком виде! Посмотри на себя, Сонни. Ты же насквозь мокрая. Кто захочет брать еду из твоих рук?

– Прости, Гленда. У меня сломалась машина, и телефон не работает. Я пыталась вызвать помощь, но тут начался дождь…

– Стоп. Твоя ложь больше не выглядит убедительной.

– Но я не лгу! – Во всяком случае, на этот раз.

– Почему я должна тебе верить? – спросила Гленда.

Я не могла придумать ответ. Весь год, что я работала в кинотеатре, я врала. И врала безбожно. Да, я отскребла жвачку со всех сидений во втором зале… Нет, я не плюнула этому придурку в газировку… Я опоздала, потому что у моего дедушки случился сердечный приступ. Не волнуйтесь, он уже в порядке! У Гленды действительно были причины не верить ни единому моему слову.

– С меня довольно, Сонни, – сказала она. – Ты уволена.

– Но я… Мне очень нужны деньги. – И вновь я говорила только правду. – Сейчас как никогда.