На дальних берегах - Тимофей Грехов

которые используют кровососы?

Она ненадолго задумалась, переваривая мой вопрос.

— Неужели ты хочешь использовать иглу на ней?

— Мы заблокируем её магию… — начал говорить я.

— И тогда её защита спадёт, — продолжила Хрущёва. Она потянулась к запястью, где, как я понял, была спрятана игла. — Может сработать.

— Афина, — обратился я к девочке, — сейчас я несильно тебя уколю, но ты ничего не бойся.

— Дядя, — произнесла она, — я готова потерпеть, чтобы снова начать видеть.

Я тяжело вздохнул и поднеся к ней иглу постарался уколоть ей палец.

— Ты ещё долго будешь целиться? — спросил через некоторое время Анри.

Но вместо меня ему ответила Аяна.

— Щит не даёт.

— Как понять не даёт? Он что, ещё уберегает от физической опасности? — спросил Анри.

— Точно! — воскликнул я. — Афина, я убрал иглу, можешь пока расслабиться.

С лица девочки спало напряжение от ожидания возможной боли, и тогда я быстрым движением уколол её в плечо.

— Ааааа!!! — чуть ли не плача закричала Афина. — Дядя, не делайте мне больно!

— Прости, — произнёс я, убирая иглу подальше от ребенка.

— Но как⁈ — удивилась Аяна, увидев небольшую каплю крови в месте моего укола.

— Это всё Афина! — начал объяснять я. — Она неосознанно ставила щит. Мы предупредили, что сейчас будет больно и тогда её подсознание начало защищаться.

— Но как ты это понял? — вновь спросила Аяна.

— Потому что мы можем дотронуться до неё руками. Она может кушать, мыться и ходить в туалет. Ведь если защита этого не позволяла бы, то Афина давно бы умерла.

Я заметил, что Хрущёва с восхищением смотрит на меня. Могу с уверенность сказать, что я впервые заметил такой взгляд.

— Что ты делаешь? — спросила она меня.

— Защита всё ещё стоит, — сказал я, создав ледяной клинок и прислонив его тыльной стороной к девочке. — Надо дождаться, когда энергия полностью покинет её. И только тогда я смогу приступить к лечению.

Пошли томительные минуты. Я и Аяна внимательно следили за состоянием Афины.

— Может вы объясните, что сейчас делаете? — спросил жрец у меня.

— Ты же всё слышал, — ответил я. Своего отношения к стоящему передо мной человеку я не скрывал. Мне он, мягко говоря, не нравился, ведь в погоне за силой он сделал калекой свою дочь. И хоть в этом виноват не только он, но погибшей жене уже ничего не предъявишь.

Наверно он что-то понял по моему тону, потому что снова вернулся в дальний угол, где постарался слиться с обстановкой.

— Ярар, — привлекла моё внимание Аяна, — смотри! — указала она на сосредоточие, которое с каждой секундой тускнело.

— Вижу, — ответил я, и покачав отрицательно головой дал понять Аяне, чтобы она не распространялась о том, что мы видим.

— Анри, ритуальный зал готов? — спросил я.

— Да, — ответил он. — Я догадывался, что он скорее всего пригодится.

Я кивнул, и положив руку на девочку погрузил её в сон.

— Тогда нам нужно перебраться туда, и провести ритуал и закончить с этим вопросом раз и навсегда.

— Вы думаете ритуал поможет? — вновь обратился ко мне жрец.

— Её щит деактивирован, — начал объяснять отцу Афины свой план. Из моих рук появился изумрудный свет, и я направил эту энергию к лицу девочки. Сразу же кожа на её лице стала разглаживаться, придавая ему приятные очертания. — Как видите, нам ничего не мешает исправить следы от ожогов. Но для того, чтобы вырастить ей глаза, моих сил и навыков просто не хватит.

— Это так сложно?

— С помощью ритуала мы создали человеку новую руку. Думаю, и с глазами будет то же самое.

Он кивнул и, после того как Зес подхватил на руки спящую девочку, мы выдвинулись проводить ритуал.

Я внимательно осматривал пентаграмму. И не найдя ни одной ошибки, попросил Зеса положить девочку рядом с выступом, на котором был изображён символ жизни.

В этот же момент Анри завёл покорного раба, приказав тому стоять в месте, где был изображён символ жертвы.

Ибн Рахул тоже находился в ритуальном зале. Он внимательно всё осматривал. И мне казалось, что испарина, появившаяся на его лице, связана с переживаниями о дочери.

— То есть Вам нужно всего лишь влить энергию в пентаграмму для его активации?

— Да, — ответил я.

— Что он сделал? — вновь задал вопрос жрец, указав на покорного.

Я перевёл взгляд на Анри, но тот лишь пожал плечами. Что-то отразилось на лице Ибн Рахула, но я не понял что. Он молча подошёл к дочери и, поцеловав её, пошёл не в нашу сторону, а в сторону покорного. И только в моей голове появилась догадка что собирается сделать жрец, увидел, как он с огромной силой вытолкнул раба с места жертвы и активировал ритуал.

— Ааааааааааа, — закричал он, когда его тело начало ссыхаться прямо на глазах.

— Сууука!!! — закричал я. — Тваарь!

— Ярар, мы уже ничего не можем сделать, — положив мне на плечо руку сказал Анри.

И когда действие ритуала окончилось, мумифицированные останки упали на пол, я медленно подошёл к телу жреца и пнул их.

Сколько было планов было с ним связанных. А он решил покончить жизнь самоубийством, и спрашивается для чего или ради кого? Неужели он пожалел раба?

Вспомнив о покорном, я посмотрел в его сторону.

— Да не может этого быть! — воскликнул я, смотря не бессознательное тело, которое находилось внутри пентаграммы во время проведения ритуала.

— Что случилось, Ярар? — спросил меня Анри.

— В рабе! — ответил я. — В нём больше нет покорного камня.

— А чего ты ожидал, — как само собой разумеющееся сказал Анри. — Ты своей изумрудной энергией можешь делать это. Так что чего ты удивляешься, если проведённый ритуал может сделать то же самое? — спросил он осматривая останки жреца.

Зес уже стоял с девочкой, которая до сих пор спала и ещё не знала, что только что осталась сиротой.

— Что будет с ней?

— Не знаю, — ответил я. Я активировал *зрение* и вновь убедился в том, что у Афины, помимо развитых энергоканалов, есть небольшое магическое ядро. — Она стихийный маг… — начал говорить я, но был перебит Анри.

— Смотрите, что я нашёл, — показав на пергамент сказал он. — Я нашёл его в вещах Ибн Рахула.

— И что там? — спросил я. И Анри начал читать.

' Я, Мехик Ибн Рахул, жрец великого бога Анубиса, оставил это письмо на случай, если мой план удался, и я всё-таки мёртв!

Моя жизнь окончилась со смертью Житхи и только из-за того, что дочь без меня не выжила бы, я не отправлялся к своей любимой. Моя уверенность крепнет, ведь я пожертвовал жизнью ради дочери! Уверен, за это мой Бог перенесёт меня к любимой…'

— Долбанный фанатик, — остановившись от прочтения письма, прокомментировал написанное Анри.

'…Вы же, те, кому я обязан исцелением моей дочери, не держите на меня зла. Все жрецы дают клятвы перед Богом, и, если бы я стал обучать неверных, Анубис покарал бы меня. А если бы я не стал передавать свои знания, то уже ваш магический договор убил бы меня. В любом случае я был бы мёртв. Однако сделав то, что сделал я, я не буду проклят в посмертии…

Прошу, позаботьтесь о моей дочери. Может с моей стороны это звучит наглостью, но мне просто не к кому больше обратиться. Ещё раз прошу прощения, что Вас обманул…

Ибн Рахул.

Жрец великого бога Анубиса.'

— Вот же ж слабак! — воскликнул я. — У него ребенок и он, ничего не давая, выбрал самый лёгкий путь! Тварь! — подошёл я и со злостью ещё раз пнул останки жреца. После этого я посмотрел в сторону графа. — Анри, етишкин кот, тебя провели, как ребёнка! — воскликнул я. — Как ты мог такое допустить?

— ТАКОГО я ожидать никак не мог. Я сам не знал этого, и никто не сообщил мне, что жрецы Анубиса приносят магические клятвы о неразглашении. Об этом нигде даже в архивах Имперской разведки Гальской империи ничего нет!

— Зес? — перевёл я на него взгляд.

Он отрицательно покачал головой.

— Что будет с девочкой? — тем временем спросил он.

— Я готова забрать её к своему народу, — произнесла Аяна.

— Ага, готовая она. Держи карман шире, — всё ещё на нервах достаточно грубо ответил я. — Афина Де Тьер, будет жить в замке.

В помещении наступила тишина, ведь я только что признал девочку своей родственницей. Имел ли я право так поступать? В тот момент мне было без разницы. У девочки было магическое ядро! Это меняло всё понимание о магии. И я был уверен, что старейшины примут моё решение