120 дней Содома - Маркиз Де Сад

Ему было сорок пять лет. Лицо с тонкими чертами, довольнокрасивые глаза, но отвратительный рот и зубы; тело белое, без растительности,зад маленький, но стройный; половой член пять дюймов в толщину и десять вдлину. Обожая в равной степени активную и пассивную содомию, все же большеепристрастие имел к пассивной, и это удовольствие, которое не требует большогорасхода сил, вполне соответствовало его физическим данным. Позже мы поговорим одругих его пристрастиях.

Что касается еды, то здесь он не отставал от брата, но приэтом проявлял больше тонкости. Ничуть не меньший негодяй, он обладал некоторымичертами характера, которые, без сомнения, приравнивали его к известнымпоступкам только что описанного героя. Достаточно рассказать об одном из них, ичитатель, познакомившись с тем, что следует ниже, сам будет судить, на чтоспособен подобный человек.

Один из его друзей, очень богатый человек, имел связь содной знатной девушкой, от которой имел двух детей, девочку и мальчика.Любовник девушки рано умер, оставив огромное состояние. Так как у него не былодругих наследников, он решил оставить все состояние своим внебрачным детям. Напороге смерти он поведал о своем проекте Епископу и, поручив ему заниматьсянаследством и воспитанием детей, передал два одинаковых кошелька», которые ондолжен будет вручить детям, когда они достигнут возраста, предусмотренногозаконом. Переданные деньги он просил вложить в банк, чтобы за это времясостояние детей удвоилось. Он также просил Епископа не сообщать их матери отом, что он сделал для детей и вообще никогда не упоминать при ней его имени.Приняв все эти предосторожности, монсиньор закрыл глаза, а Епископ оказалсяобладателем миллиона в банковских чеках и попечителем двух детей. Ни минуты неколеблясь, негодяй присвоил себе деньги детей: ведь умирающий никому кроме негоне говорил о своих намерениях, их мать ничего не знала, а детям было четыре илипять лет. Он объявил, что его друг завещал свое состояние бедным, и немедленновсе прикарманил себе. Но ему было мало разорить двух несчастных детей. Однопреступление вдохновило его на второе. Воспользовавшись пожеланием своегодруга, он взял детей из пансиона, где они содержались, и перевез их в своивладения. Там, под присмотром его людей, дети содержались до тринадцати лет.

Мальчику тринадцать исполнилось первому. Епископ силойподчинил его своим порочным наклонностям; так как мальчик был очень красив, оннаслаждался им восемь дней.

Девочка к указанному возрасту оказалась дурнушкой, но это неостановило Епископа. Удовлетворив свои желания, он рассудил, что, если оноставит детей в живых, может раскрыться правда об их наследстве. И он отправилих в имение своего брата, где жестокими половыми злоупотреблениями довел обоихдо смерти. Это произошло в тайне от всех. А нет такого развратника, погрязшегов грехе, который не испытывал бы сладострастия, убивая жертву в моментизвержения спермы.

Надеюсь, эта мысль послужит предостережением читателю,которому еще предстоит прочитать весь роман, где об этом будет рассказаноподробно.

Итак, успокоившись по поводу изложенных событий, монсиньорвозвратился в Париж без малейших угрызений совести, чтобы продолжать жизньраспутника.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КЮРВАЛЬ был старейшина общества. Ему было подшестьдесят. Пристрастие к пороку превратило его почти в полный скелет. Он былвысок ростом, сухощав и тонок в кости. На лице выделялись впалые потухшиеглаза, рот был зловещего синеватого цвета, нос длинный, подбородок выступалторчком. Покрытый шерстью как сатир, он имел плоскую спину и дряблые ягодицы,похожие на две грязные тряпки, которые болтались на бедрах; кожа на них былатакой иссушенной и бесчувственной, как будто бы его всю жизнь стегали кнутом.Посреди ягодиц зияла дыра огромного размера, цветом и запахом напоминающаястульчак в уборной. Чтобы завершить описание прелестей этого сластолюбца изСодома, скажем, что эта часть его тела всегда находилась в таком неопрятномвиде, что по кромке были видны нечистоты толщиной в два дюйма. Под животом,тоже дряблом и мертвенно бледном, в зарослях волос висел инструмент любви,который в момент эрекции достигал восьми дюймов в длину и семи в толщину. Ноэто с ним случалось крайне редко, и требовался целый спектакль, чтобы привестиего в состояние возбуждения. Тем не менее, раза два или три в неделю он ещемог. И Председатель без всякого разбора втыкал свой член во все отверстия, хотязадний проход юноши был для него всего предпочтительнее. Председатель сделалсебе обрезание таким образом, что головка его члена никогда не былазакрытой, – процедура, облегчающая и усиливающая восторги плоти (всеспециалисты по сладострастию должны взять это на вооружение).

Но и эту часть тела следовало бы содержать в большейчистоте, а у Кюрваля головка, как и заднее отверстие, была вымазана толстымслоем кала.

Столь же нечистоплотен Председатель был в своих вкусах. Отнего исходило зловоние, что не могло понравиться никому, но его приятели не придавалибольшого значения таким мелочам и об этом просто не говорили.

Нечасто встретишь такого ловкого и порочного человека какПредседатель. К моменту нашего повествования он уже пресытился и отупел дотакой степени, что ему для пробуждения сексуальности требовалось по три часасамых грязных и жестоких возбуждений. Что касается извержения спермы, то онопроисходило у него чаше, чем эрекция и не больше одного раза за весь вечер, нобыло незначительно и совершалось после долгих спектаклей, настолько омерзительных,что сами участники отказывались их исполнять, что вызывало у Председателяистеричный гнев, который иногда приводил к желаемому результату лучше, чем всеусилия. Кюрваль настолько увяз в трясине разврата, что уже не мог существоватьни в каком ином мире. С его уст без конца срывались самые скверныеругательства, которые он энергично перемешивал с бесчисленными проклятиями ибогохульством. Этот беспорядок в мыслях, усиленный постоянным пьянством,превратил его с годами в человека опустившегося и полубезумного.

Рожденный гурманом в такой же степени, что и пьяницей, онбыл достойным сотрапезником Герцогу; мы еще увидим, на какие подвиги былиспособны эти обжоры.

В течение последних десяти лет Кюрваль не выполнял своихобязанностей Председателя суда не только потому, что был уже неспособен; ядумаю, если бы он и мог еще что-то делать, то его бы упросили никогда больше неутруждать себя. Кюрваль вел жизнь распутника, любые извращения были ему подуше; те, кто его близко знал, подозревали, что в основе его огромногосостояния лежат два или три отвратительных убийства. Как бы то ни было, судя потому, что произойдет в дальнейшем, именно этот вид извращений в высшей степениего возбуждал; за это преступление, сведений о котором почти нет, он и былудален от Верховного Суда.

Теперь мы поведаем читателю об одной истории, которая дастему представление о характере Кюрваля.

Рядом с домом председателя проживал бедный носильщик, отецпрелестной девочки, который имел несчастье обладать возвышенными чувствами. Ужераз двадцать к нему и его жене приходили посыльные с предложениями за большиеденьги уступить девочку, но родители упорно отказывались. Тогда Кюрваль, откоторого исходили эти предложения и которого эти отказы только возбуждали, незная как заполучить девочку в свою постель, решил попросту колесоватьносильщика. План был хорошо продуман и точно выполнен. Два или три мошенника,нанятых Председателем, уже в конце месяца обвинили несчастного в преступлении,которого тот никогда не совершал, что вскоре привело его в парижскую тюрьмуКонсьержери. Председатель, как вы понимаете, сразу завладел этим делом и, таккак он не был заинтересован в его долгом разбирательстве, то, благодаря подлогуи деньгам несчастный в три дня получил приговор: «колесование», хотя ни одногопреступления он в своей жизни не совершил и только хотел уберечь честь дочери.Вскоре последовали ходатайства. Вызвали в суд мать девочки и так представили ейдело: мол, она – единственная, кто может спасти мужа, если согласится напредложение Председателя. Она посоветовалась – к кому она обратилась, выдогадываетесь, – и ответ ей был: медлить нельзя. Несчастная, плача, самапривела дочку к ногам судьи; он обещал все, но на самом деле не собиралсядержать свои обещания. Он не только опасался, что в случае освобождения мужузнает, какая цена заплачена за его жизнь, но тут был и особый садизм: получитьобещанное, не выполнив обещания. Этому преступлению Кюрваль придал особуюокраску порочности и жестокости, что в высшей степени возбуждало егосладострастие.