120 дней Содома - Маркиз Де Сад

ГИАЦИНТУ было четырнадцать лет. Он был сыном офицера,который служил в маленьком городке в Шампани. Его похитили во время охоты,которую он обожал. Отец имел неосторожность разрешить ему поехать в лес одному.

ЖИТОНУ было тринадцать лет. Его схватили в Версале у большойконюшни. Он был сыном дворянина из Нивернэ и стал страстью Епископа, которомубыл обещан.

Таковы были юноши, которых наши развратники выбрали длясвоего спектакля. Мы увидим в свое время, какая роль была им приготовлена.Осталось сто сорок два юноши, не попавших в число «избранных». Но подобная дичьне залежится. Употребление нашлось для каждого. Целый месяц наши развратникинаслаждались красивыми мальчиками, а затем придумали, как от них избавиться,еще при этом и заработав на них. Их продали турецкому корсару, тот увез их вМонако, откуда небольшими группами вывозили и продавали в рабство. Ужаснаясудьба, но какое дело до них четырем развратникам!

Пришло время выбирать «работяг» – содомистов. С ними особыхтрудностей не было. Им оплачивали дорогу туда и обратно и «услуги». Приехалопятьдесят претендентов. Среди двадцати самых крупных отобрали восемь наиболеемолодых и миловидных. Мы опишем четырех из них, наиболее сильных.

ГЕРАКЛ – скроенный, поистине, как бог, откуда и егознаменитое имя, был двадцати шести лет. Обладал инструментом толщиной в восемьдюймов, а в длину – тринадцать. Трудно было найти подобный член, который всегдабыл в состоянии боевой готовности и способен к восьми извержениям за вечер. Емуустроили экзамен: набралась целая кружка спермы! По характеру он был добрым ивнешне приятным.

АНТИНОЙ – обладал не только самым красивым щекотуном в мире,но еще и самым сладострастным задом, что встречается очень редко. Его член былразмером восемь на двенадцать дюймов. Ему было тридцать лет и он к тому же былочень красив.

«БРИЗ-КЮЛЬ» («РАЗОРВАННЫЙ-ЗАД») – на заднем проходе у негобыло кольцо, из-за которого в зад невозможно было войти, не разорвав его,откуда и прозвище «разорванный зад». Головка его жезла, похожая на сердце быка,была в толщину восемь дюймов, длина члена была тоже восемь, но он был кривой –имел такой изгиб, что разрывал задний проход, когда входил туда; это егокачество наши развратники ценили особо.

«БАНД-О-СЪЕЛЬ» («СТРУЯ-В-НЕБО») – был так назван потому, чтоего эрекция была постоянной. Орудие у него было длиной в одиннадцать дюймов исемь в толщину. Его предпочли сопернику, потому что у того потенция была ниже,а этот «струил» без конца, стоило только прикоснуться к нему.

Четыре других из этой восьмерки были примерно такого жероста и сложения. Что касается остальных сорока двух из пятидесяти, то нашигерои развлекались с ними две недели, а когда насладились до отвала, отпустилидомой, хорошо заплатив.

Осталось выбрать четырех служанок, и это было, без сомнения,весьма возбуждающее занятие. Извращенным вкусом обладал отнюдь не одинПредседатель. Три его друга, в том числе Дюрсе, имели большое пристрастие кпроклятой мании порока и распутства, которая заставляет находить особуюпикантность в старых, отвратительных и грязных женщинах, предпочитая ихбожественным созданиям природы.

Трудно объяснить эту фантазию, но она встречается у многихмужчин. Вероятно, дисгармония в природе несет в себе нечто такое, чтовоздействует на нервы даже с большей силой, чем красота. Впрочем, дажедоказано, что ужас и омерзение оказывают сильное воздействие на момент эрекции.А в ком еще все это в изобилии, как не в порочном объекте? Конечно, если вовремя полового акта возбуждающе действует именно безобразие, то вполнеестественно: чем объект грязнее и порочнее, тем больше он должен нравиться. Иименно его предпочтут существу безупречному и совершенному – в этом нетникакого сомнения! Впрочем, красота – явление простое и понятное, а уродство –нечто чрезвычайное, и извращенное воображение всегда предпочтет немыслимое ичрезвычайное, а не простое и обычное. Красота и свежесть поражают только впростом смысле, уродство и деградация гораздо более сильное потрясение – ирезультат бывает живым и активным.

Поэтому не надо удивляться, что многие мужчины выбирают длянаслаждения женщину старую и безобразную, а не свежую и красивую. Не надоудивляться тому, говорю я, если мужчина предпочитает для прогулок ухабистуюземлю гор монотонным тропинкам равнины. Все эти тонкости зависят от нашегоустройства и наших органов, от того, как все это в нас проявляется; мы подчасне властны изменить свои вкусы, как не можем, например, измерить строениесвоего тела.

Как бы то ни было, но таков был, без сомнения, вкус уПредседателя и трех его друзей, поскольку все они проявили единодушие привыборе служанок, выборе, который, как мы это увидим, проявил ту извращенностьвкуса, о которой мы только что говорили.

Итак, в Париже после тщательных поисков были отобраны четыресоздания, портреты которых вы увидите ниже. В их портретах есть кое-что весьмаотталкивающее, но читатель позволит мне их нарисовать, поскольку это имеетзначение для той картины нравов, изображение которых – одна из главных целейэтого произведения.

Первую звали МАРИ.

Она была служанкой знаменитого грабителя, которого недавнонаказали, а ее отстегали розгами. Ей было 58 лет, волос у нее почти не было,нос кривой, глаза тусклые и гноящиеся, рот широкий, зубы желтые, как сера. Онабыла высокой и совершенно высохшей, как она уверяла, от истощения, посколькуродила четырнадцать детей и всех их задушила, чтобы они не стали преступниками.Живот ее колыхался, как волны моря, а зад был весь в нарывах.

Вторую звали ЛУИЗОН.

Ей было шестьдесят лет. Маленького роста, горбатая, хромая иодноглазая, она обладала хорошим для своего возраста задом и еще свежей кожей.Она была злющей, как дьявол, и всегда готовой совершать гнусности и выполнятьлюбые мерзкие поручения, о которых ее просили.

ТЕРЕЗЕ было шестьдесят два года. Она была высокой и худой, сголым черепом, похожей на скелет. Во рту у нее не было ни одного зуба, и изэтого отверстия исходило зловоние, способное вызвать рвоту. Зад ее был испещреншрамами от ран, а ягодицы были такие отвислые, что их можно было обернутьвокруг палки. Дыра в этом заду была похожа на отверстие вулкана. Она самаговорила, что вообще никогда его не вытирает, так что на нем, наверное,сохранился кал со времен ее детства. Что касается влагалища, то это быловместилище всех нечистот, настоящий склеп, от зловония которого можно былоупасть в обморок. У нее одна рука была искалечена, и она хромала на одну ногу.

ФАНШОН звали четвертую. Ей шесть раз грозила виселица. Небыло, наверное, такого преступления на земле, которого бы она не совершила. Ейбыло шестьдесят девять лет, она была курносая, низкорослая и толстая, к тому жекосая. В ее зловонной глотке осталось только два зуба. Рожистое воспалениепокрывало ее зад, у заднего прохода образовался геморрой величиной с кулак.Ужасная язва сожрала влагалище; одно ее бедро было обожжено. Три четверти годаона была пьяна, из-за пьянства у нее был больной желудок, ее рвало повсюду.Дыра ее зада, несмотря на геморроидное обрамление, была так велика, что онанепрерывно портила воздух, даже этого не замечая.