Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

Твердость талибов привела и к усилению противостояния с ООН и другими гуманитарными организациями, а также к принятию законов, грубо нарушающих права человека и оттолкнувших от движения многих афганцев. 19 мая талибы закрыли итальянский госпиталь в Кабуле и вынудили европейских врачей бежать, так как их обвинили в сожительстве с афганскими женщинами. Через два дня Талибан отказался делать детям прививки от полиомиелита в рамках кампании, организуемой ООН. 22 мая Талибан объявил, что все индусы в стране обязаны носить желтые нашивки на одежде, чтобы их всегда можно было опознать. Это вызвало осуждение во всем мире, и через несколько недель Талибан отступил, ограничившись тем, что индусы обязаны носить удостоверения личности. В Афганистане до сих пор остается приблизительно 1700 индусов и сикхов. 31 мая Талибан запретил всем иностранкам — сотрудникам благотворительных организаций — водить машины.

Наиболее серьезный конфликт Талибана с благотворителями произошел после того, как Мировой продовольственной программе ООН было запрещено проводить опрос получателей дешевого хлеба в принадлежащих МПП кабульских булочных. После нескольких месяцев безуспешных переговоров МПП пригрозила закрыть 157 булочных в Кабуле 15 июня. Талибан попросил о помощи несколько арабских и мусульманских благотворительных организаций, но помощь оказалась незначительной. 15 июня МПП все-таки закрыла свои булочные, вынудив Талибан два дня спустя пойти на компромисс. 13 июля Талибан запретил пользование Интернетом. Через неделю Талибан запретил ввоз в страну тридцати наименований товаров, в том числе игр, кассет с записью музыки и губной помады. 5 августа конфликт с благотворительными организациями обострился: Талибан арестовал восьмерых иностранцев и шестнадцать афганцев, принадлежащих к организации Shelter Now International, обвинив их в распространении христианства, — а за это полагалась смертная казнь. Суд над восемью иностранцами, четверо из которых были немцами, начался в кабульском Верховном Суде 4 сентября.

Ежегодное весеннее наступление талибов началось 1 июля, когда 25 тысяч талибов (в том числе около 10 тысяч неафганцев — арабов, пакистанцев, средиеазиатов) атаковали позиции Северного Альянса под Кабулом, в провинции Тахар на северо-востоке страны и в Хазараджате. Северному Альянсу не удалось захватить новые территории, но он успешно оборонялся и смог, благодаря открытию новых фронтов на севере и на западе, распылить силы Талибана. В августе в своем докладе Совету Безопасности Генеральный секретарь Кофи Аннан выступил за новый «всеобъемлющий подход» к установлению мира в Афганистане, назвав прошлые попытки «бесплодными предприятиями» и предложив новую стратегию поощрений и наказаний, а также план восстановления страны. Аннан упомянул о том, что сейчас на стороне талибов воюет больше иностранцев — радикальных исламистов, чем когда-либо прежде.

За время этого политического кризиса страдания афганского народа возросли неимоверно. Афганистан был назван первым среди гуманитарных катастроф 2001 года. Афганцы дали миру самое большое число беженцев — 3,6 миллиона, из них 2,2 миллиона в Пакистане и 1,2 миллиона в Иране. К сентябрю их число увеличилось более чем на миллион: 800 000 перемещенных лиц внутри страны, 200 000 новых беженцев в Пакистане и 100 000 в Иране. Затянувшаяся засуха согнала миллионы сельских жителей в города, где благотворительные организации уже не справлялись с работой из-за нехватки ресурсов и домогательств Талибана. Только в январе 2001 года сто афганцев умерло от переохлаждения в шести лагерях беженцев в Герате, в которых собралось более 80 000 человек. В северном Афганистане, где было более 200 000 беженцев, люди ели траву, корм для животных, мелких грызунов. Они продавали своих дочерей за бесценок, чтобы купить еду.

ООН была не в состоянии справиться с кризисом в сельском хозяйстве, Обзор 24 провинций, изданный МОП в апреле 2001 года, гласил, что количество обрабатываемой земли сократится в 2001 году вдвое сравнительно с предыдущим годом из-за засухи и недостатка семян, а 70 процентов поголовья скота уничтожено из-за нехватки воды и пастбищ. В июне ООН объявила о возможности массовой гибели людей от голода в случае, если международное сообщество не увеличит размеры помощи. Однако из-за отношения талибов к благотворительным организациям многие западные страны-доноры помогали неохотно. МПП заявила, что ей потребуется прокормить 5,5 миллионов обездоленных зимой 2001–2002 годов вместо 3,8 миллионов в 2000 году. Участь афганцев привлекла внимание всего мира в августе, когда Австралия отказалась предоставить убежище 438-ми беженцам, в большинстве своем афганцам, спасенным норвежским контейнеровозом с тонущего индонезийского судна, на котором они пытались добраться до Австралии. Афганцы составляют самую большую общину среди нелегальных иммигрантов в Европе.

По иронии судьбы, единственное требование международного сообщества, которое Талибан наконец исполнил, — запрет возделывания опиумного мака — усугубило экономический кризис. Маковые головки превращаются в опиум и героин, бывший главным источником дохода для всех воюющих сторон в Афганистане. Мулла Омар запретил возделывание мака в июле 2000 года, и этот запрет строго соблюдался. В марте 2001 года ООН и США признали, что талибам удалось полностью уничтожить посевы мака, а несколько стран пообещали оказать помощь тысячам фермеров, которые потеряли все, так как не имели ни семян, ни удобрений для выращивания каких-либо культур, кроме мака. Множество новых беженцев было крестьянами, потерявшими источник дохода. Несмотря на это, запасы опиума, оставшиеся от прошлых урожаев, по-прежнему нелегально вывозились из Афганистана в соседние страны — в Таджикистан, в Иран и дальше через Россию в Европу. В 2000–2001 годах цена опиума выросла в десять раз.

Перед 11 сентября были все основания говорить о том, что Афганистан является большой угрозой для безопасности во всем мире и в регионе. Засуха, гражданская война, массовые миграции, контрабанда наркотиков, жесткая политика Талибана и рост числа террористических групп, действующих в стране, — всего этого вполне хватало для того, чтобы Запад осознал — кризис близок. Но мир понял это лишь тогда, когда ясным нью-йоркским утром два самолета влетели в башни Всемирного Торгового Центра. Теперь, когда США и их западные союзники завершили свою атаку на Талибан и на Аль-Каиду установлением светской власти, остается лишь вопрос: последует ли за этим политическая и экономическая стратегия поддержки нового правительства Афганистана, способная преодолеть отчуждение и экономический кризис, служащий питательной средой для экстремизма и терроризма.

Теплое весеннее утро в южном городе Кандагаре. Лавочники опускают ставни в лавках, готовясь к выходным. Длиннобородые пуштуны, крепкого телосложения, в черных тюрбанах, туго обмотанных вокруг голов, прокладывают себе путь по узким, пыльным переулкам в сторону футбольного поля, лежащего сразу за главным базаром. Дети, многие из которых — беспризорные оборванцы, бегают взад и вперед по переулкам, размахивая руками и крича от возбуждения при мысли о зрелище, которое их ожидает.

Дело происходит в марте 1997 года. Уже два с половиной года прошло с тех пор, как Кандагар стал столицей движения Талибан, свирепых воинов ислама, завоевавших две трети Афганистана и теперь сражающихся за оставшуюся часть. Некоторые талибы сражались против Советской Красной Армии в 80-х годах, немногим больше было тех, кто воевал с режимом президента Наджибуллы, державшегося у власти в течение четырех лет[3] после ухода советских войск из Афганистана в 1989 году, но большинство никогда не сражалось с коммунистами. Это были молодые люди, взятые из религиозных школ, или медресе, организованных в лагерях афганских беженцев на территории Пакистана.