Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

Преемники Железного эмира в начале двадцатого века были сторонниками модернизации в широком смысле. Они провозгласили полную независимость от Британии в 1919 году, утвердили первую конституцию и приступили к созданию небольшой городской образованной элиты. Но успешные покушения на двух афганских королей и периодические восстания племен указывают на трудности, с которыми сталкивались правители, пытаясь превратить многонациональное племенное общество в современное государство.

Конец династии Дуррани настал тогда, когда Захер Шах, правивший с 1933 года, был смещен своим двоюродным братом и шурином по имени сардар Мохаммад Дауд. Последний отправил Захер Шаха в изгнание в Рим. Афганистан был провозглашен республикой, а Дауд стал ее президентом. Чтобы подавить нарождающийся исламский фундаментализм, Дауд опирался на помощь левых армейских офицеров и небольшой партии Парчам, состоящей из горожан, во главе с Бабраком Кармалем. Лидеры исламистов бежали в Пешавар, нашли поддержку у тогдашнего премьер-министра Пакистана, Зульфикара Али Бхутто, и продолжили борьбу против Дауда. Эти лидеры — Гольбуддин Хекматьяр, Бурхануддин Раббани и Ахмад Шах Масуд — позднее станут вождями моджахедов.

Дауд обратился за помощью к Советскому Союзу и пытался модернизировать государственное устройство. В 1956–1978 годах размер экономической помощи Советского Союза Афганистану составил 1,26 миллиардов долларов, а военной помощи — 1,25 миллиардов долларов. В разгар холодной войны Советский Союз пытался включить Афганистан в сферу своего влияния. За то же время США оказали Афганистану помощь всего на 533 миллиона долларов, и то в основном в 50-е годы, после чего они потеряли интерес к Афганистану. Ко времени прихода к власти Дауда Афганистан стал государством-рантье, 40 процентов государственных доходов которого поступали из-за границы. Но Дауду, как и его предшественникам на троне, не удалось построить прочную институциональную структуру. Вместо этого рыхлая центральная администрация была наложена на традиционное общество. Никакого народного представительства не было, за исключением Лойя Джирги, члены которой в основном назначались.[10]

Пять лет спустя, в 1978 году, армейские поклонники марксизма, получившие образование в Советском Союзе, устроили кровавый переворот и свергли Дауда, которому они сами помогли прийти к власти. Дауд, его семья и президентская охрана были перебиты. Но коммунисты были расколоты на две фракции — Хальк (народ) и Парчам (знамя), а непонимание ими сложного племенного устройства Афганистана привело к многочисленным восстаниям против них. Тем временем как муллы и ханы объявляли коммунистам джихад, сами коммунисты погрязли во внутренних разборках. Первый коммунистический президент Нур Мохаммад Тараки, халькист, был убит, а его преемник Хафизулла Амин — застрелен в декабре 1978 года во время вторжения советских войск, которые привели к власти лидера Парчам Бабрака Кармаля.

После нескольких драматических месяцев Афганистан оказался в центре «холодной войны» между Советским Союзом и США. Афганские моджахеды превратились в ударный отряд антисоветской борьбы, поддерживаемый США. Но для афганцев советское вторжение было лишь очередной попыткой иноземцев покорить их и заменить испытанную временем религию и общество на чужую идеологию и социальную структуру. Джихад разгорался с новой силой по мере того, как США, Китай и арабские страны давали все больше денег и оружия моджахедам. Эта война, унесшая жизни 1,5 миллионов афганцев, породит второе поколение моджахедов, которые назовут себя талибами, или «студентами, изучающими ислам».

Мулла Мохаммад Хасан Рахмани, губернатор Кандагара при талибах, имеет странную привычку двигать стоящий перед ним стол своей единственной здоровой ногой. К концу любой беседы деревянный столик успевает описать дюжину кругов вокруг его кресла. Привычка Хасана, возможно, вызвана психологической потребностью постоянно чувствовать, что у него еще есть нога, или он просто упражняется, постоянно двигая своей единственной здоровой ногой.

Вторая конечность Хасана — деревянная, в стиле одноглазого Джона Сильвера, пирата из «Острова сокровищ» Стивенсона. Это старый обрубок дерева. Покрывавший ее прежде лак давно стерся, во многих местах появились царапины и откололись куски дерева — несомненно, от частого хождения по каменистой земле рядом с губернским правлением. Хасан, один из самых старых вождей Талибана и один из немногих, кому еще довелось воевать против советских войск, принадлежит к числу основателей Талибана и считается вторым человеком в движении после своего старого друга, Муллы Омара.

Хасан потерял свою ногу в 1989 году под Кандагаром, перед самым началом вывода советских войск из Афганистана. Несмотря на широкую доступность новых протезов, в изобилии поставляемых благотворительными организациями для миллионов афганских калек, Хасан говорит, что предпочитает свою деревянную ногу. Кроме ноги, он лишился кончика пальца, оторванного шрапнелью. Руководство талибов может по праву считаться имеющим в своем составе наибольшее число инвалидов, и его гости не знают, плакать им или смеяться. Мулла Омар потерял глаз в 1989 году от близкого взрыва ракеты. Министр юстиции Нуруддин Тораби и бывший министр иностранных дел Мохаммад Гаус тоже одноглазые. Мэр Кабула Абдул Маджид потерял ногу и два пальца. Другие лидеры, даже армейские командиры, имеют похожие увечья.

Раны талибов постоянно напоминают о двадцати годах войны, стоивших стране полутора миллионов жизней и опустошивших ее. Советский Союз тратил по 5 миллиардов долларов в год, чтобы покорить моджахедов, или около 45 миллиардов за все годы, — и проиграл. США вложили 4–5 миллиардов долларов в помощь моджахедам в течение 1980–1992 годов. Столько же потратила Саудовская Аравия, а вместе с помощью других европейских и исламских стран моджахеды получили более 10 миллиардов долларов.[11] Большая часть этой помощи имела вид современного смертоносного оружия, переданного простым крестьянам, применявшим его весьма эффективно.

Боевые ранения лидеров Талибана также отражают жестокость боев в районе Кандагара в 1980-е годы. В отличие от гильзаев на востоке и вокруг Кабула, пуштуны-дуррани, населявшие юг и Кандагар, получали намного меньше помощи от ЦРУ и Запада, которые снабжали моджахедов оружием, боеприпасами, деньгами и организовывали тыловое и медицинское обеспечение. Распределением помощи ведала разведывательная служба Пакистана ISI[12], считавшая Кандагар менее важным театром боевых действий и относившаяся к дуррани с подозрением. Вследствие этого ближайшим местом, где раненые кандагарские моджахеды могли получить медицинскую помощь, был пакистанский город Кветта, в двух дневных переходах на верблюде-костотрясе. Даже сейчас первая помощь среди талибов — редкость, докторов слишком мало, а полевая хирургия отсутствует. Единственные практикующие врачи в стране — в госпиталях Международного Комитета Красного Креста.