Апокрифы об Ильиче - Александр Спренцис

хоть и не из трусливых был, все же усы свои прикрывал – как-никак история была!

* * *

А вот какая история вышла однажды с Ильичем. Шел как-то Ильич мимо храма. «А ну, дай-ка загляну в эту храмину, что они там, шельмецы, делают?» Зашел. А там служба идет. Народу полным-полно, интеллигенция там всякая по углам жмется. Ильич подошел поближе, прислушался. Все как полагается: кому петь – тот поет, кому махать кадилом – тот машет. Но вот поп с амвона говорил явно что-то не то!.. Ильич подошел и стащил бородатого вниз. Тот вроде начал как бы сопротивляться, а увидел Ильича – так сразу и притих.

Завел Ильич попа за кулисы, вынул пистоль и пустил попу пулю в лоб. А народ вокруг шушукается, ничего не понимает. Ильич как пустил попа в расход, вышел и сказал: «Товарищи! Я как вождь революционного пролетариата не могу допустить такого факта, как искажение с амвона Священного писания!»

Ну, публика – не дура, сразу поняла, в чем дело – устроила Ильичу овацию и понесла Ильича на руках домой. А как пришли, так все сразу сели чаевничать. Пили чай и благодарили Ильича за проявление высокой бдительности!

*

Когда царская власть засадила Ильича в тюрьму, Ильич зря времени не терял, позвонил Надежде Константиновне, и та принесла ему скакалку. Вот сидит Ильич в неволе, книги читает, через скакалку прыгает. Ну, а надзиратель форменно в возмущении: как так и почему? Запрещено-с! Высочайшим указом! Ну, а Ильич себе только посмеивается: жандарм ему слово, а он ему – два, тот два, а он ему – три! Жандарм глаза выпучит и стоит так до самого ужина. А Ильич прыгает да посмеивается. Жандарм, конечно, не выдерживал и падал в кондрашке. Тогда звали другого, но и того надолго не хватало.

*

Ильич, когда ходил, любил прихрамывать. Его друзья говорили: «Ильич, вы как Ричард III!»

И было видно, Ильич доволен таким сравнением. А в Швейцарии его вообще принимали за настоящего Ричарда.

Однажды по этому случаю он принимал парад у местных гвардейцев. Особенно Ильич был доволен, когда на него обращали внимание барышни. Тогда от волнения Ильич прихрамывал еще больше. А одна дама в расстроенных чувствах подарила Ильичу опорную палочку, чтобы было легче ходить.

*

Ильич, как всякий интеллигентный человек, без памяти любил стихи, знал их наизусть пачками. Как песню заведут – Ильич уже подхватывает и до конца допевает!.. А о цыганских романсах и говорить нечего! Ну так вот, любил он стихи, как уже говорилось, до крайней степени. В этом заслуга, конечно, и Арины Родионовны, его няни. Читал стихи Ильич везде, где только мог: и на улицах, и на площадях, и в поликлиниках, в общем, где только мог. И все Ильича приветствовали и понимали его. Но после того, как гадина носатая поранила Ильича, захворал он и уже не смог свободно декламировать любимые стихи – пришлось ему эти самые стихи читать и вспоминать. А когда Надежда Константиновна открывала любимого Демьянушку, то есть Бедного, Ильич весь аж приподымался от предвкушения счастья. «Демьян – это голова!» – говаривал Ильич. И еще вспоминал по этому поводу Сталина, его замечательное выражение, что Демьян почище «Фауста» Гете будет, и удивлялся сталинской прозорливости. А однажды, как вспоминает сын Ильича, после чтения демьяновых стихов по щекам отца потекли слезы… А сейчас, можно сказать, подзабыли Демьяна, читают всякую мерехлюндию и травку жуют! Пропащие дети, пропащие времена!

*

На Западе западные историки никак не могут утихомириться. Всё им невмоготу. Нашим источникам они не верят, да никто их и не просит об этом! Недавно один ихний историк по фамилии Детройт напечатал статью, в которой утверждается, то Ильич-де любил бросать в своих соратников хлебными шариками. А иногда даже стрелял ими из трубочки! Вот до чего дошли импортные историки, до чего докатились в погоне за длинным долларом! Мы не читали работ Детройта, но тем не менее мы можем смело утверждать, что эти работы – наигнуснейшая ложь и клевета на великого вождя, на великого мужа революционного пролетариата! Мы еще раз заявляем: Ильич никогда не делал шарики и никогда ими не стрелял ни в соратников по борьбе, ни просто в прохожих. Из рогатки Ильич тоже никогда не стрелял. Вот!

*

Некоторые зарубежные историки – в основном негодяи – утверждают, что Ильич, когда говорил, якобы картавил. И ссылаются при этом на граммофонные записи с голоса нашего Ильича. Что мы можем ответить на это? Ложь и клевета, вранье и наветы! Ведь на самом деле букву «эр» Ильич и выговаривал, причем с блеском. А с граммофоном все просто – несовершенство техники начала XX века! Аппарат работал с погрешностями, вот и записал он Ильича так, что буква «эр» пропадала и Ильичем – как будто! – не выговаривалась. Вот как оно было! Да, действительно, Ильич некоторые буквы не выговаривал. Вот какие: а, б, в, г, д, е, ж, з, и, к, л, м, н, о, п, с, т, у, ф, х, ц, ч, ш, щ, э, ю, я, ъ, ь. А также цифры: один, два, пять, шесть, семь, восемь, девять и десять.

Что же касается зарубежных историков, то кажем следующее: подлецами они родились – подлецами и умрут!

Вот так-то, товарищи!

*

Некоторые историки утверждают, что Ильич, когда читал книги, заламывал страницы. Товарищи! Не верьте этому! Как утверждают соратники, Ильич никогда не заламывал страниц, где останавливался, – закладывал жилет и не больше. Страницы Ильич, как утверждают западные историки, также не вырывал. Во-первых, не надо, а во-вторых, если что и не понравилось, то брал записную книжечку и отмечал.

*

Ильич никогда не писал гусиным пером. Это вранье от ослабления памяти, скажем мы! Ильич всегда писал автоматической ручкой, подаренной ему в 1905 году нашим замечательным Феликсом Эдмундовичем. А писал ли Ильич картины – сказать трудно, так как в 1906 году жандармы конфисковали у Ильича ящичек с какими-то принадлежностями. А что в нем было – никто не знает.

*

Недавно буржуазные историки Запада пустили утку, будто подпольная кличка Ильича, периода «Бури и натиска», была Апостол Павел. На самом деле, как утверждают наши советские историки, подпольная кличка Ильича была Товарищ Иванов, а не Апостол Павел. Что можно сказать по этому поводу? Продажные борзописцы – вот что мы скажем!

*

Неправда и то, что Ильич знал язык североамериканских индейцев, и что один индеец отдыхал у Ильича в Разливе. Не было такого! Ильич