Апокрифы об Ильиче - Александр Спренцис

старались испачкать всё самое прогрессивное. Они нашли какого-то отставного офицера и приписали ему переписку Ильича с Надеждой Константиновной. И таким образом одурачили всё прогрессивное человечество. Но ничего – придет время, и рука исторического возмездия покарает головы продажных историков!

*

Как вспоминает Надежда Константиновна, везде, где бы Ильич ни появлялся, всюду расцветали цветы, на глазах созревали плоды, распускались почки, и вовсю пели птицы. На щеках бледных юношей вспыхивал румянец, старики и старухи молодели, враги становились друзьями, женщины и мужчины влюблялись друг в друга, а грешники в слезах бежали к священникам исповедаться.

Ильич видел всё это и часто шептал: «Вот счастье-то, вот счастье!» И слезы умиления бежали по щекам его сурового, но благородного лица!..

*

А еще вспоминает Надежда Константиновна, любил Ильич читать лекции на разные там темы. Например, о математике. «,Два“, – говорил Ильич, – это не три, а, два“». «1, 3, 7 и 13 не 2, 48, 14. Запомните это, товарищи!» Особенно любил Ильич читать лекции об отрицательных величинах. В этом с ним ни один профессор не мог сравниться!

*

На вопрос, кого из великих писателей любил Ильич, Надежда Константиновна отвечала: «Больше всего на свете Ильич любил X. Еще очень любил Y. А остальных я как-то и не упомню».

*

Был в жизни Ильича один, прямо скажем, ужасный случай, который запомнило всё прогрессивное человечество. Было это еще в юношеские годы Ильича. Уже тогда юный, но мудрый Ильич догадался, что религия – опиум для народа. Но священники тоже были не лыком шиты и скумекали, что, перемани они Ильича на свою сторону, и церковь была бы «в шоколаде», а народ он пусть хоть травой зарастет!

Собрались они на тайное совещание и решили юного Ильича поймать, связать и втихаря крестить. И вот в один ясный день шел ничего себе не подозревая Ильич из гимназии домой. Учеба шла отлично – в дневнике стояли одни пятерки. И ничего в этот день не предвещало беды. А попы уже сидели в кустах, с веревками, и ждали, когда Ильич подойдет ближе, чтоб совершить свое черное дело. И вот на повороте две толстые поповские рожи хватают Ильича и вяжут ему руки. А связав, потащили Ильича в церковь. А там уже всё готово: самый главный поп, хор, кадило и прочие орудия опиума для народа. Ильич сперва, конечно, испугался, но держался молодцом. «Что делать, что делать?» – стал Ильич лихорадочно думать. И придумал!

Говорит попам, я, дескать, так уж и быть, не против, только уж очень хочется с колокольни родимый город осмотреть. А попы что? Радостно закивали и повели Ильича на колокольню. Поднялись наверх, стали все в рядок, осматривают, город как на ладони. Лепота! Но неожиданно Ильич оттолкнул попа, стоявшего рядом и сиганул с колокольни прямо в шумящую около церковных стен речку. Попы ахнули, заорали, но было уже поздно – на том месте, где нырнул Ильич, только круги по воде! Ну, решили попы, что Ильич утоп, и от злости почернели, стоят, кулаками от злобы трясут.

А Ильич, конечно же, не утоп, а преспокойно выплыл на противоположный берег. Обиделся Ильич на священников, очень обиделся! И потом попам и попадьям спуску не давал. Да оно и понятно. Нечего на вождя мирового пролетариата руку поднимать!

*

А насчет шутки так здесь Ильич всегда был готов. Раз пришел к нему Сталин и говорит: «Давайте в шашки сыграем!»

Сели играть. Сталин во время игры вышел по-маленькому. Вернулся. Хватился – а трубки нет. Вот так дела! «Вы трубку мою не видели, Владимир Ильич?» – растерянно спросил Сталин. «Нет, Иосиф Виссарионович, не видел, не видел…» – А сам втихаря прячет улыбку. Сталин аж вспотел от напряжения. Нету нигде трубки! Вдруг заходит красноармеец Ширяев и докладывает: «Так и так, Владимир Ильич, вот нашли трубку под Вашим окном. Сверху, наверно, упала». «Так это же она!» – радостно вскрикнул Сталин. Ильич покачал головой и сказал: «Что же это вы, Иосиф Виссарионович, трубки из окон роняете?» – «Да нэт, Владимир Ильич, я нэ знаю, как это произошло!» – смутился Иосиф Виссарионович. Ильич для вида смотрел так строго, а сам в душе улыбался.

И великие не чураются шутки!

*

А когда всем было трудно, Ильич клал вот так на плечи свои мягкие руки и говорил: «Надо, товарищи, надо! Мировая революция – архиважное дело! Крепитесь! И после этих слов в окнах опять вспыхивала заря коммунистического будущего, опять зажигался огонь священной борьбы в сердцах всех марксистов!

*

Как известно, Ильич не любил крепких выражений. Даже в тяжкие минуты. Стиснет вот зубы, стоит… и не слова! А другие как раз наоборот не выдерживали – и неслись на всех парах. А Ильич так посмотрит на несдержанного… так посмотрит!.. Ильич себя даже иногда боялся. А другие еще больше Ильича боялись, но и больше любили. Парадокс!

*

А когда Ильич заболел предсмертной болезнью, то часто шептал в забытьи: «Павлик… Павлик… Павлик…».

Видно, Павлик Морозов занимал особое место в сердце Ильича. И это так понятно!

*

Сколько раз Ильич говорил слова «да» и «нет»? Ну, на этот счет есть разные мнения. Но, заметим, – ни одного достоверного!

*

Слово «увольте» Ильич стал употреблять, когда переболел корью. Часто так и говорил: «Увольте, товарищи, увольте!»

Видно, у Ильича силы были уже не те!

*

А то, что Ильич любил вздремнуть на рейде и прокатиться с ветерком на броневике, так это правда!

И у великих бывают маленькие слабости!

*

А вот в Шушенском Ильич любил вечерком по улицам пройтись, свежим воздухом подышать. И вот, бывало, идет Ильич, а навстречу ему какая-нибудь мамаша со своим чадом в колясочке или так просто за руку ведет. Ильич, конечно, подойдет, расспросит, по головке погладит, осведомится, что и как: не собирается ли малыш в будущем стать примерным коммунистом, так сказать, полноправным членом социалистического общества имени всех трудящихся?..

«Как же, как же! – сбивчиво отвечала мамаша, – непременно и обязательно, непременно и обязательно! Вы уж нас благословите, Владимир Ильич!»

А иногда Ильич даже крестил шушенских детей – видно, волновала его судьба будущих поколений социалистической державы. Что и говорить! Чуткий человек был Ильич!

*

А еще, как вспоминает Надежда Константиновна, Ильич очень не любил ворон. Особенно их цвет. Как видел ворону, так хватал банку с краской и мигом опрокидывал ее на зазевавшуюся птицу. Иногда в засаде по нескольку часов сидел, чтоб ворону подкараулить. На территории Кремля даже склад открыл с белой