Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Гронский

С точки зрения Видоевича, неизживаемость автократических, диктаторских и тоталитарных систем объясняется не только социальными и историческими, но и психологическими причинами. По его точки зрения, одной из предпосылок постсоциалистического тоталитаризма является унаследованный менталитет послушного подданного, привыкшего к строгому порядку и иерархии. Он подчеркивает, что всякий тоталитаризм имеет опору в тоталитарном характере большей или значительной части конкретного общества.

Политический режим современной путинской России 2012–2015 годов, безусловно, не является тоталитарным в классическом смысле этого термина. Однако нарастающая интенсивность репрессий против оппозиции, стремление во все большей степени контролировать экономическую и духовную жизнь общества, говорит об определенных тенденциях к движению в сторону классического тоталитаризма.

Я помню, что еще в 2010–2011 годах многие мыслящие люди говорили, что автократическая диктатура в России невозможна. Но с 2012 года она стала реальностью в явном, а не закамуфлированном виде. Опасения либерально настроенной интеллигенции о том, что режим, сохранивший в 2012 году свою власть благодаря фальсификации выборов и подавлению протестов, прибегнет к массовым репрессиям пока не оправдались. Также в основном спала волна массовой эмоциональной мобилизации населения, связанная с украинскими событиями и противостоянием с Западом. Поэтому сейчас в 2016-м можно услышать мнение, что современный политический режим скорее является популистским и эксплуатирует чувство рессентимента и некритическую псевдоностальгию о якобы безоблачном советском времени. Однако, на мой взгляд, это все-таки не исключает его поворота при определенных обстоятельствах к открыто тоталитарным методам правления. Собственно на сегодняшний день мы наблюдаем постепенное, незаметное для взглядов большинства населения, поступательное сужение гражданских свобод[7]. Отсюда возникает предсказуемый вопрос: что же может стать следующим этапом?

Далее я попробую коротко обрисовать, что происходило на пути перехода от Советского союза 70-х—80-х годов к современной социально-политической и социально-психологической ситуации, воспользовавшись методом психоистории. Как говорил один из основоположников этого направления Ллойд Демоз, оно сочетает в себе психотерапевтическое погружение с исследовательской методологией социальных наук, его цель — понять эмоциональную природу социального и политического поведения народов, в прошлом, настоящем и ожидаемом будущем[8]. Для этого я предлагаю читателю погрузиться в пока еще не очень отдаленное прошлое.

В 2015 году стало принято говорить, что страна переживает экономический кризис. Но, на мой взгляд, в еще большей степени, это явилось кризисом психологическим и нравственным. Если бы не было второго, то, безусловно, не случилось бы первого. И в этом смысле они находятся причинно-следственном отношении.

Чтобы понять, почему произошло то, что произошло в 2014 году, — аннексия Крыма, внезапный подъем шовинистических настроений и «квасного» патриотизма, — необходимо учитывать исторический фон, на котором протекало существование российского общества. Для начала я рассмотрю его в краткосрочной ретроспективе, а в дальнейшем расширю исторический контекст. В качестве системы координат пока возьмем три обозримых временных периода: период позднего Советского союза, «Совка», — время, в которое выросло старшее поколение людей современной России, — период «дикого» капитализма 90-х («лихие 90-е») и период путинской стабильности 2000-х. С 2014 года Россия входит в новую фазу своей жизни (хотя, по привычке, хочется употребить слово «развитие», но оно здесь едва ли уместно). Нейтрально-научные названия ей, скорее всего, будут даны в уже в обозримом будущем. А на сегодняшний день некоторые публицисты иронично называют время 2014–2015 годов «вставанием с колен», а другие употребляют более драматичное слово «агония». На стыке этих периодов сознание бывших советских, а ныне российских людей переживало серьёзную, для некоторых, возможно, даже критическую ломку. Кратко рассмотрим, что происходило в повседневном мире людей и в их мироощущении.

Сначала обратимся ко времени застойного Советского союза, о котором сейчас ностальгирует большое количество российских граждан, и как ни странно, в том числе и молодых.

Жизнь среднего советского человека в то время была в целом сыта. Хотя гурманство и деликатесные излишества были доступны лишь партийным функционерам и людям, имеющим «блат» в торговой сети, простые продукты, такие как хлеб, молоко, картошка, вареная колбаса (до тех пор, пока она не стала отпускаться по карточкам в 80-е), соленые зеленые помидоры, хек, минтай и чай невысокого качества, мог приобрести любой советский трудящийся в универсаме. Очень многие продукты столь привычные и доступные сейчас находились просто за границей воображения советского человека. Либо читая книжки, он мог лишь мечтательно фантазировать, как выглядит ананас, манго, омары или анчоусы или какими могут быть на вкус виски или мартини.

С модной одеждой было намного сложнее, чем с продуктами. Советские люди были готовы выстаивать многочасовые очереди, чтобы приобрести вещи, произведенные в Польше, Чехословакии и ГДР. Модники покупали одежду на барахолке по весьма приличным для того времени ценам (например, стоимость фирменных американских джинсов равнялась месячной зарплате молодого инженера), рискуя, что им вместо настоящей фирменной вещи подсунут низкокачественную подделку.

Повседневные будни советских граждан

Дефицит в СССР касался не только одежды, но и продуктов питания. В конце 80-х он распространился не только на так называемые деликатесы, но и на продукты и товары первой необходимости (мясные продукты, сахар, крупы, моющие средства и др.), которые стали отпускаться по талонам.