Катюша - Надежда Лавринович

к плотским радостям жену, чтобы избавить себя от рогов. Катя, разумеется, догадывалась откуда берутся дети,

и что такое секс. Но то были всего лишь догадки, подобно слепому она продиралась на ощупь. У нее не случилось просвещенных подруг, книг она не читала, фильмы смотрела редко и уверена была, все охи-ахи это киношные трюки – не больше. Удовольствие мужчинам, женщинам – обязаловка, гадость и роды, так думала Катя и втайне радовалась, что муж не слишком ей досаждает. Костя искренне поражался, как в современном мире ему удалось найти такую неискушенную, наивную подругу.

– Вы не представляете, – сидя с друзьями в баре, делился Костя, – это такая святая наивность, что я иной раз столбенею.

Когда Костя хотел провести ночь с женой, он удалялся в спальню, готовился, а потом звал ее. Катя отдавалась его воле, не вникая в то, что он проделывал с ее телом. Она думала о своем и желала скорейшего завершения. Прикосновения мужа не были ей неприятны, иногда ей нравились его поцелуи, но когда дело доходило ДО ГЛАВНОГО, Катя цепенела. Все происходило в полнейшей тишине и темноте. Костя ощущал себя подростком или насильником, а Катя хорошей женой.

Так продолжалось совсем недолго, Костя быстро обнаружил, что несмотря на неопытность, Катя начисто лишена брезгливости и стыда. С этого момента все для него изменилось.

– Запомни, доча, – внушала мамашка, – все, чего муж хочет в спальне, ты должна ему дать.

– А чего он хочет? – без особого интереса спрашивала Катя.

– А вот чего захочет, того и дай – похохатывала маман, избегая подробностей.

Он мог просить о чем угодно и вертеть ее как пожелает. Она принимала все и ни разу не воспротивилась. Ему нравилось это качество, и всякий раз он хвалил себя за прозорливость и терпение. Его удовольствие было острым, ни на что не похожим, он чувствовал ее податливость, безропотность и буквально сходил с ума. Уже не гасили свет, не прятались под одеялом и стонал Костя так громко, как ему того хотелось.

Через некоторое время появилась у Кати подруга, соседка по лестничной клетке. То была уставшая от жизни домохозяйка при богатом муже. Таких в этом районе имелось немало; лесопарк, воздух, экология.

Вера не была обременена детьми, кроме салонов и шопинга ее мало что интересовало. В этих условиях дружба почти неизбежна. Однако разница между соседками существовала огромная. Во-первых, Вера москвичка и жили они с мужем в квартире, подаренной на свадьбу ее родителями. Во-вторых, Вера значительно старше, ей перевалило за 30. Она окончила Университет, но не хотела работать, ей нравилось бездельничать. Вера любила выпить втайне от мужа, в ее белье всегда пряталась фляжка коньяка ли бутылка беленькой. Занимаясь домашними делами, Вера врубала Вивальди «Времена года» и время от времени прикладывалась к горлышку. К вечеру она залезала в ванну, затем принимала контрастный душ и к приходу мужа приходила в себя настолько, что он ничего не замечал.

Познакомились они случайно, у мусоропровода. Изрядно захмелевшая Вера едва не сшибла с ног замечтавшуюся Катю:

– Прости, подруга, занесло! – рассмеялась Вера и шутливо поклонилась, прижав руку к груди.

– Ничего, это я сама виновата! – махнула рукой Катя и бесхитростно улыбнулась.

– А пошли ко мне! – неожиданно предложила Вера.

– К тебе?! А зачем?! – оторопела Катя.

– А затем что мужики наши на работе, а нам, девочкам, скууууучно! – капризно протянула Вера и топнула стройной ножкой, обутой в атласную домашнюю туфельку.

С того дня они почти не расставались. Обменивались рецептами, вместе ходили по магазинам, на фитнес, в салон красоты. Косте дружба эта претила, и он выговаривал жене:

– У вас и не может быть ничего общего! Веерка старше тебя намного, да и клейма на ней ставить негде!

– Что это значит?! Какого «клейма»?! – возмущалась Катя. – Ты, Костенька, не прав. У нас очень, очень много общего! И мне с ней интересно!

– Верка бездельница и вертихвостка! – кипятился Костя, – Наберешься от нее…

Но Катя неожиданно уперлась и настояла на своем. Костя не предполагал в ней такого упрямства, был неприятно удивлен, но сдался и оставил жену в покое.

– Да и черт с вами! Не могу же я к тебе охрану приставить!

Он убежден был, Вера дурно повлияет на Катю. Но ничто о том не говорило, и он решил переждать. В любом случае знакомства неизбежно появятся и Вера не самое худшее из зол. Чтобы успокоиться окончательно, он надумал побеседовать с соседкой, пока жена гостила у родителей. Он объяснил что волнуется и недоумевает:

Ну что у вас общего?! В сущности, вы с разных планет! Зачем тебе, Вера, эта странная дружба?!

Вера спокойно выслушала и заявила, что Катя ее забавляет. Она уверила, что с рыбкой его ничего худого не случится. Закончилась встреча в спальне, где вызывающе пахло ароматическими свечами и валялось повсюду нижнее белье. Вера тщательно удаляла с тела всю растительность, а между ее ног красовалась ящерица с разинутой пастью. Костю так завела эта татушка, что он стал захаживать в спальню Веры куда чаще, чем к собственной жене. Вера оказалась огневой, страстной, она не просто отдавалась, а получала такое удовольствие сама, что не могла оставить равнодушным ни одного из мужчин. Костя испытывал особое удовольствие, когда насладившись Вериным гибким телом, приходил домой и позволял Катерине ухаживать за собой. Он валился на диван, задирал ноги и требовал подать себе коробку сигар. Пока он курил, Катя накрывала на стол. Она наливала ему немного виски на аперитив, а кормила едва ли не с рук. Костя нежился и думал что жизнь, несомненно, удалась.

И вот, стоя в пробке, охваченный дурными предчувствиями, он молился о том, чтобы скорее закончился этот день. Он пытался дозвониться до жены, но она не отвечала. Костя нервничал и злился, он строил предположения и догадки, от которых неприятно звенело в ушах. Он взмок, рубашка противно прилипла к спине, а пробке не видно было конца.

Его мобильный накалился. Он звонил снова и снова; Кате и Вере, снова Кате и опять Вере. Он понял вдруг, что Катя дорога ему и пообещал себе быть более внимательным и нежным. Он подумал, что пора завести ребенка и перестать маяться дурью. Вспоминал лицо жены, ее губы, волосы. Все будет иначе, только бы не случилось ничего непоправимого. Время тянулось так медленно, что ему казалось, он сходит с ума. Наконец он добрался до дома и буквально взлетел вверх по лестнице на четвертый этаж. Сердце его билось как оголтелое где-то в горле, он не мог