Проклятие лилий - Ольга Валентеева

— А кто защитит нас, если ты уедешь, девочка? Сама слышала, папа тоже уедет. Останемся только мы с Ники. Кто позаботится о нас?

Я вытерла глаза. Мама была права, а я об этом и не подумала.

— Куда едет папа? — спросила я.

— К дяде Нику, — ответила мама. — Похоже, у него неприятности. Он не отвечает на письма, и папа тревожится.

— Дядя Ник так давно не приезжал.

Когда я в последний раз видела лучшего друга отца? Года три назад. А может, и четыре. Он редко бывал у нас, потому что жил довольно далеко, а папа говорил, что еще и часто переезжал. Я не спрашивала почему. А теперь вот заинтересовалась, только мама не собиралась отвечать.

— Все будет хорошо, доченька.

Мама коснулась губами моего лба.

— Когда уезжает Эдгар? — спросила я.

— На рассвете.

— Тогда постараюсь немного отдохнуть. Обязательно разбудите меня, хорошо?

— Обязательно, милая, — пообещала мама и вышла, притворив дверь, а я чувствовала себя… опустошенной. И не знала, чего ждать от будущего, а это было во много раз страшнее.

Илверт

Как же в Литонии холодно. Эта мысль преследовала меня посреди лета. Когда я уезжал из Изельгарда, там было ясно и солнечно. И так жарко, что хотелось снять с себя кожу, лишь бы стало прохладнее. А в Литонии лето оказалось сырым, дождливым, ненастным. Я кутался в плащ и мечтал о том, чтобы как можно скорее вернуться в Изельгард. Долгое время я не считал Изельгард домом. Скучал по Литонии. Мне опротивело все, что было связано с чужой страной: климат, люди, язык. О, этот изельгардский язык! Он не давался мне. Я хорошо его понимал еще до отъезда из Литонии, но долгое время говорил со страшным акцентом, все время переходил на родной литонский. Сейчас привык, и, наоборот, литонская речь казалась чужой.

Мой лагерь находился не так далеко от границ Изельгарда, но я двигался не туда, а на Самарин. По воле судьбы Самарин сейчас тоже был территорией Изельгарда. Небольшой кусочек, который не достался Верании в результате очередного конфликта. Но надо ведь с чего-то начинать. Почему не с него?

Стояла ночь. Я сидел у палатки и смотрел на низкое, затянутое тучами небо. Король без короны. Король без страны. Да, в словах дядюшки Осмонда имелась доля правды. Я никогда не хотел уезжать из Литонии, но матушка решила за меня. А мне было всего семь, и что-то возразить я не мог. Мы бежали от кого-то. От кого? От веранцев? Ник говорил — от Совета. Но неужели мать не смогла прижать к ногтю Совет? Я в это не верил. Если честно, я уже не знал, во что верить. Возможно, мой поступок был глупым, но иначе зачем жить?

Это все погода. Она навевала безрадостные мысли. Хорошая отговорка на самом деле. Отличная отговорка. Я устало взлохматил волосы. Остричь бы, но традиции Изельгарда настолько въелись под кожу, что стереть их оттуда казалось невозможным.

Где теперь мой дом? Где моя родина? Здесь, в этой холодной и неласковой стране, или в солнечном Изельгарде, на берегу залива, где солнце встает рано-рано и кажется, будто мир каждое утро рождается вновь? Я не знал. Иногда казалось, что и вовсе потерялся. Прислушивался к душе, но в груди было тихо-тихо.

Когда прибудут войска Осмонда? В том, что дядя даст отпор, я не сомневался. Он не пожелает уступить мне и шага этой земли. Тогда-то мы и встретимся. Он не захотел мне помочь, так пусть пожинает плоды. Видят стихии, я не хотел с ним воевать, хоть матушка и говорила, что более подлого человека не встречала в жизни. Правда, по ее глазам я читал: «Кроме твоего отца». Отца, которого я не знал и который всегда был рядом, как бы ни гнал его. Хорош некромант — не может справиться с одним-единственным призраком.

Призрак кивнул, я помахал ему рукой. В моей армии было мало живых людей. Тех, кто готов поддержать короля Литонии, который пытался вернуть себе престол. Вернуть престол…

— Зачем он тебе сдался? — кричал Ник в одну из наших последних встреч. — Зачем, Ил? Ты сам навлекаешь несчастье на свою голову. Эта земля проклята.

Эта земля — моя. Именно это я и пытался донести до человека, которого считал единственным другом, но он не услышал, не захотел.

— Ты с ума сошел! — Матушка, как всегда, была на стороне Ника. — Поедешь в Литонию? Вперед, но назад уже не вернешься, ты должен это понимать.

Я понимал, мама. Всегда и все понимал. Ты с легкостью отказалась от опостылевшей власти, чтобы быть с мужчиной, которого любила, а я должен сделать хоть что-то. Литония разорена. Земля, которая принадлежала мне по праву. Ее разворовали, разделили, растерзали, мама. Из-за тебя.

И это я тоже ей сказал. Кажется, в ночь перед отъездом внутри меня будто прорвало плотину, и я говорил, говорил, говорил. Меня выслушали. А что было ответом? Тишина.

— Ты глупый наивный мальчишка, — сказал тогда Ник. — Хочешь власти? Бери. Ее так легко получить, Ил, но так трудно удержать. И в итоге ты заплатишь всем: любовью, счастьем, жизнью. Ради чего? Ради очередного призрака?

А я говорил, что Ник не понимает. Он давно перестал меня понимать. А может, и не начинал? Хотя Ник был моим наставником. Он научил меня всему, что знаю и умею. Он доставал книги, чтобы я мог совладать с магией. Убеждал, что все получится, когда не получалось. А потом как-то все рухнуло.

— Ты слишком много думаешь, — угрюмо сказал призрак отца.

— Помолчи хоть ты, или лишу рта, — пообещал ему.

— Да, это ты можешь. А что еще? Грозить королю Осмонду своими игрушечными солдатиками? Мал еще тягаться, а все туда же.

Я махнул рукой, и рот исчез с лица призрака. Обещал ведь, а он не поверил. Призрак отца укоризненно покачал головой и растаял, а я убрал влажные волосы со лба.

Мы с родителями расстались глупо, некрасиво — а я все-таки считал Ника если не отцом, то родным человеком. Я наговорил гадостей и получил несколько очень неприятных фраз в ответ. Мать смотрела на меня, будто я был болен. На сестер она никогда так не смотрела. Вот с ними я не попрощался. Мелоди и Джанет. Я скучал. Безумно скучал по своим сестренкам. А думал, что не буду. Когда я был дома, они раздражали. Их было слишком… много. Ясных, солнечных, а мне оставался мрак. Призраки, тени вместо друзей.

— Ваше величество, к вам посланец от короля Осмонда. — В круг света вышел лер Беар Янтель — один из немногих моих живых последователей.

О, а вот и посланец. Беар проводил ко мне тщедушного мужичонку, который трясся от одного моего вида. Все понятно. Дядя Осмонд прислал того, кого не жалко. Гонец держал в руках свиток. Я взглянул на призраков, окружавших меня. Они не выказывали тревоги. Значит, в свитке нет ничего опасного.

— Добрый вечер, лер, — поздоровался я на изельгардском, но обратившись на литонский манер — лер.

— Здравствуйте, дэй Илверт, — ответил тот.