Следствие ведут Колобки - Эдуард Успенский

— Я же говорил — это белый плов, — сказал Булочкин.

— Нет. Я думаю, это совсем другое.

Колобок наклонился к Булочкину и сказал ему на ухо:

— БЕЛ. ПЛ. — это белая плита. А НОВ. ГОР. — это новый горнист. Я недавно видел одного НОВ. ГОР. у одной ЛОД. СТАН.

— Где, где? — переспросил Булочкин.

— У одной лодочной станции.

Колобок повернулся к посетительнице.

— Гражданка Четверухина, вы остаетесь за старшую. Мы идем на операцию.

— А кого будут оперировать? — испуганно спросила Вера Антоновна. — Вы что — еще и врач?

— У нас версия, бабуся, — успокоил ее Булочкин. — Идти на операцию — значит кого-то задерживать. Давайте ваши кастрюли.

— Ничего не понимаю, — заволновалась бабуся. — Кого вы будете задерживать кастрюлями?

— Одного ПЛ. МЛ. То есть плохого мальчика.

— Отставить разговоры! — приказал Колобок. — Ждите нас, и мы вернемся. С поста никуда не уходить. На телефонные звонки отвечать. Вот вам рация. Если она заскрипит, нажмите кнопочку.

Они распахнули дверь и скрылись в вечереющем воздухе.

В парке быстро темнело. И он быстро опустел. Только шуршали ежи на аллеях. Бабушки и деды сдавали велосипеды, которые они брали напрокат. В кружке электросварки догорали последние электроды. Ослик с тележкой был уже осликом без тележки. Его на поводке вел домой маленький осликовый ямщик.

— Шеф, — сказал Булочкин. — Если будет опасность, я вас прикрою.

— Опасностей не будет, — ответил Колобок. — Будет сырость. И надо прикрываться одеждой.

Поэтому они зашли в мастерские парка и вытащили из шкафчиков две телогрейки. В этой одежде они ничем не отличались от парковых ночных сторожей.

— А теперь к лодочной станции, — сказал Колобок. — Будем сидеть в засаде около нового горниста.

Они поставили на БЕЛ. ПЛ. (на белую плиту) кастрюли из-под котлет и последний пакет молока. Сами забрались в кусты и залегли. Тихо тикали сверенные часы. Кружились звезды. Колобка никто не трогал. А Булочкину не везло. Его кусали то комары, то муравьи. На него садились летучие мыши. Изредка по нему пробегали ежи.

— Внимание! — вдруг сказал Колобок. — Слышите?

— Что? — спросил Булочкин. Потому что он слышал множество разных звуков и шумов: звук тормозящего трамвая за забором парка, звуки музыки с танцплощадки, звук метлы дворника, подметающего парк, лай собаки, голос человека: «Развели тут собак!» и т. д.

— Весла плещут! — сказал Колобок.

И Булочкин точно услышал плеск весел и лишний раз поразился умению Колобка выделить из тысячи звуков самый нужный.

Послышался стук лодки о причал, и кто-то стал карабкаться вверх по склону берега.

— Когда он подойдет, задержите, — приказал Колобок. — Это Леша.

— Намек понял, — шепотом ответил Булочкин.

— Это не намек. Это приказ.

Сам Колобок отполз в сторону и исчез. Булочкин собрался, как стальная пружина перед взрывом.

Он увидел, как к БЕЛ ПЛ. около горниста подобралась какая-то тень. Она нагнулась, одной рукой взяла кастрюлю из-под котлет, а другой взяла пакет молока. Тень зубами надорвала пакет и стала пить молоко.

Под луной стояли две скульптуры: мальчик с горном и мальчик с пакетом.

Булочкин пружинистым прыжком вылетел из кустов и сказал:

— Ваша игра проиграна! Руки вверх!

Мальчик с пакетом от неожиданности вздрогнул, закричал: «Мама», стукнул Булочкина кастрюлей и полетел вниз к воде.

У Булочкина засверкало в глазах. Чтобы не упасть, он ухватился рукой за нового горниста. Постоял секунду, потом бросился вниз, в погоню. В два прыжка он достиг берега и кубарем рухнул вниз.

Он хотел сказал: «Стой. Держи его!»

Но получилось:

— Ой… буль-буль его!

Раздался плеск весел, и лодка с мальчиком отошла от берега.

«Ничего, далеко он не уйдет! — подумал Булочкин, погружаясь в воду. — Наше озеро круглое! Мы его выловим!»

А мальчик Леша тем временем сказал:

— Кажется, я ушел. Это была засада. Но вдруг сзади него в лодке поднялся Колобок. Он снял кожаную шляпу, и засверкала милицейская лампа.

— Кажется, вы не ушли. Кажется, вы задержаны. Весла вверх!

Колобок сам сел на весла и повел лодку к берегу. Еще секунда — и они уперлись в Булочкина.

— Поздравляю, шеф!

— Будем проводить опознание, — сказал Колобок. Он включил рацию и вызвал Веру Антоновну. Потом осветил Лешу фонарем. — Алло, алло, это я — Колобок. Вы меня слышите?

— Слышу, — ответила Вера Антоновна.

— Скажите, у вашего мальчика глаза голубые?

— Голубые.

— Нос с веснушками?

— С веснушками.

— Удочка у него складная японская?

— Складная японская.

— Значит, этот мальчик ваш. Ждите, через десять минут доставим.

Колобок и Булочкин привязали лодку к пристани и пошли вместе с мальчиком в НПДД. По дороге Булочкин говорил и горевал:

— И чего не живется современной молодежи? И рысцой они бегают, и в английскую группу ходят, и на флейте играют.

— Однако один мой сотрудник не выдержал такой жизни, — заметил Колобок.

— Так я же взрослый. Мне это ни к чему.

— А по-моему, каждый ребенок взрослый, — сказал Колобок.

И Леша с ним согласился:

— Правильно, дядя Колобок.

В НПДД бабушка Вера Антоновна бегала из угла в угол и говорила:

— Я ему то, я ему се. А он… Я с ним бегаю, я с ним плаваю. Вся моя молодость прошла в песочнице…

— Как будем наказывать? — спросил Колобок у бабушки.

— Его надо посадить.

— Как посадить?

— Посадить за стол и заставить съесть все котлеты, которые я ему принесла.

— Нет, — сказал Колобок. — Это невозможно. Потому… потому… что я их…

— Потому что котлеты будут подшиты к делу! — закончил за него Булочкин.

— Верно, — согласился Колобок. — Я попрошу мальчика пройти в угол предварительного заключения и постоять там.

Он показал Леше на угол в комнате, отгороженный деревянными перилами, и мальчик направился туда.

— Я с ним, — решительно сказала бабушка.

— Но мы не можем, чтобы женщина… — сказал Булочкин.