Пусти козла в огород - Людмила Милевская

— Ну? — спросила я, выразительно глядя в сторону лестницы,ведущей под крышу к мастерской. — До чего ты себя довела? Куда это годится?

Алиса метнулась к зеркалу. Я поспешила стать рядом, чегонеделю назад сделать не посмела бы.

— Боже, до чего бледна! — ужаснулась Алиса, сравнивая меня ссобой.

«А мои румяна очень удачно легли», — мысленно отметила я,радуясь своей свежести.

Любая женщина меня поймет: приятно выглядеть на десять летмоложе ровесницы-подруги. Вдвойне приятней, если подруга перед этим лет десятьраздражала тебя излишней свежестью. Но радость сейчас же на задний план отойдет,как подумаешь, что завтра и с тобой такая же беда может приключиться. Поневоленачнешь искать истоки этой напасти. Слава богу, я их сразу нашла и закричала:

— Так вот, пока я здесь — ты в мастерскую ни ногой!Выбросишь все краски и заживешь по-старому!

С этими словами я легко взлетела по ступеням, ворвалась вмастерскую и ахнула:

— Какой бедлам!

Шеренги раскрытых банок источали невообразимые миазмы.Нюхнувший такое счел бы газовую камеру курортом. И после этого Алиса жалуетсяна сухость во рту и головную боль?!

Кстати сказать, Алиса имеет еще одну страсть: она с детстваобожает цветы. Раньше вынуждена была ограничиваться одними подоконниками,теперь же, с появлением новой квартиры, страсть ее потеряла всякий контроль.Высота потолка и размеры мастерской позволили устроить там и оранжерею наярусе, которую Алиса в рекордные сроки наполнила сумасшедшим количествомцветов. Размахнулась так, что растения постепенно выползли на крышу, на узкийбалкончик, потом снова опустились в мастерскую и с угрожающей скоростью началираспространяться вниз, в жилую часть квартиры. Цветы росли даже в ванной и втуалете. Герман постоянно оказывался браним за очередной разбитый горшочек.Марго, соседка Алисы, за приличную плату мужественно старалась справиться снашествием цветов. Она добросовестно и трудолюбиво поливала их, поворачивала ксолнцу, что-то стригла, что-то рыхлила, где-то меняла землю, но все времяоказывалось, что тот или иной цветочек зачах от недостатка внимания.

Поднявшись в оранжерею, я обнаружила, что теперь зачахлопочти все. Лишь невзрачные фиалки, высаженные в красивые ящички-бочонки,кое-как влачили безрадостное существование, рядом с ними болезненно жались другк другу драцены, бегонии и филодендроны. Я изумленно воззрилась на Алису:

— В чем дело, дорогая? Не жалеешь себя, пожалей хотя бы своицветы!

— Думаешь, они тоже чахнут от краски, от краски? —поразилась Алиса.

— Чахнут? Загибаются! — воскликнула я и, не находя слов,лишь воздела руки к небу, благо оно смотрело на меня сквозь окна.

Мы спустились в мастерскую. Туда уже прибыла Марго. Сведром, полным удобрений, она готовилась к восхождению в оранжерею. Увидевменя, Марго обрадовалась и закричала:

— Ужас!

— Еще бы, — ответила я, кивая на картины Алисы.

— Ничего не помогает, — кивая на удобрения, согласилась сомной Марго и со вздохом отправилась в оранжерею.

Алиса кинулась собирать свои банки. Выбрасывать их она нестала, но спрятала подальше в ящик, клятвенно заверив меня, что будет чащегулять на воздухе и реже околачиваться в мастерской.

— Сухость во рту и головную боль как рукой снимет, —пообещала я и не ошиблась.

Алиса свежела прямо на глазах и уже к вечеру была так жехороша, как и прежде. Мы отправились к Финскому заливу, благо дом Алисы рядом.Гуляли по берегу так называемой Маркизовой Лужи и сплетничали, сплетничали освоих мужьях.

— Ах, поверить не могу, что Евгений женился на Юле! Женилсяна Юле! — прижимая руки к груди и наивно хлопая длинными пушистыми ресницами,восклицала Алиса.

В лучах заходящего солнца ее бронзовая кожа казаласьзолотой, синие глаза приобрели особую прозрачность, волосы сияли; язалюбовалась ею и подумала: «Конечно, легко ей быть счастливой: ест что хочет ине полнеет. Когда долго сидишь на диете, неизбежно портится характер».

— Сама виновата, — ответила я. — Точнее, виноват мой язык.Знала же, что у Женьки с Юлькой обошлось без романа, так нет же, не удержалась.Когда я ревную, меня несет — говорю что ни попадя. Поругались, и я умчалась вМексику. Конечно же, не одна. Назло Евгению. Он как-то узнал.

Алиса испугалась:

— Умчалась в Мексику? И там ему изменила? Мне стало смешно:

— Почему — там?

— Еще здесь изменила?! — Алиса всплеснула руками, в еелазурных глазах отразился настоящий ужас.

— Ни там, ни здесь. Ты меня знаешь, нигде толком неизменила. Одни разговоры. С моей стороны. Он — да! Мой поклонник страшновлюблен и готов хоть сейчас жениться, но…

Я поиграла глазами, предоставляя Алисе возможностьдогадываться самой. И зря. Она не правильно поняла:

— Поклонник женат?

Мне почему-то расхотелось откровенничать. Никакой фантазии,одна глупость.

— Не в этом дело, — отмахнулась я. — Мы вернулись в Россию,а здесь все по-другому. Знаешь, курортный роман тем и хорош, что о нем легкоможно забыть. Я так и сделала, а вот Женька нет. Он собрал свои шмотки иотправился… к Юльке. До сих пор не пойму, почему к Юльке? Он же терпеть ее немог! Ну разве можно верить мужчинам?

— Моему Герману можно, — с гордостью заявила Алиса.

Я поступила так, как поступила бы на моем месте любаяразумная женщина: снисходительно улыбнулась и промолчала. Почему-то Алису этозадело.

— Ты не согласна? — с вызовом воскликнула она. — Несогласна? Он звонит мне каждый день! Признается в любви! Шлет телеграммы!

— Дорогая, — ответила я, — теперь, когда, погуляв на свежемвоздухе, ты ожила и готова к ссоре, я, пожалуй, отправлюсь домой.

Алиса тем и мила, что, дожив до сорока лет, сохраниланепосредственность ребенка. Не устаю повторять: глупость — главное украшениеженщины!

— Как? Что? — заливаясь слезами, закричала Алиса. — Тыхочешь уехать? И не останешься у меня ночевать? У меня ночевать?

Она сорвала с куста ветку, сломала ее пополам и снепередаваемой обидой выбросила в Маркизову Лужу. Надув губки, Алиса больше некричала, лишь сопела и пускала слезу. Эта чертовка, если захочет вызватьжалость к, себе, каким-то непостижимым образом умеет часами держать в глазахслезы.

«Бедный Герман, — подумала я. — Даже меня этим можнопронять, из него же Алиска просто вьет веревки».

Мы вернулись в ее квартиру. Я с удовлетворением отметила,что воздух почти очистился. Краской все еще пахло, но это, похоже, надолго, очем я тут же и сообщила Алисе. Чтобы я не ругалась, она поспешно заказаластолик в ресторане. Вынужденная выбирать подходящий наряд, я успокоилась.