Королева ангелов - Грег Бир

Ричард занял место в кругу поэтов и склонился над ними, терпеливо выжидая, мрачное орлиное лицо и серые глаза с поволокой не выдавали его нетерпения. Новости о недавних все более яростных нападках на наноискусство или любую другую бунтарскую технику живописи вызывали у всех здесь смех, полный ненависти и зависти. Возможности Комплексов делали их подобными детям, играющим с пластилином. Индивидуалисты, они лелеяли свою не подвергнутую коррекции нечестность или перекосы восприятия и верили, что природные изъяны – необходимая составляющая искусства. Ричард разделял эту веру, но не принимал ее всерьез. В конце концов, величие достижений в Комплексах было сравнимо с нездорово вычурными самодельными сборниками в потных руках ничтожных поэтов. Любовь к себе равна коррекции. Ненависть к себе – вот свобода.

– Ричард довольно редко опаздывает, – появляясь позади него из ниоткуда за пределами круга, сказала Надин, одетая в красное. Надин Престон, его ровесница, но лишь недавно сбежала после грязного развода от привилегированности Комплексов. На ее гладком лице, обрамленном черными волосами, светилась прекрасная детская улыбка. Он на миг вспомнил ее стройное тело. На три четверти милая, на четверть – накрашенная гарпия. Милая, она оставалась его последним сексуальным утешением, но ее истерик Ричард не переносил.

– У меня было приключение, – тихо сказал он, приподняв седые брови.

– О? – Он привлек внимание Надин, но не круга поэтов; их беседа продолжалась.

Не была ли это Немезида, явившаяся уравновесить мои книги? Хорошая строка.

– Эмануэль Голдсмит пропал, – сказал он густым, тихим, но отчетливо слышным голосом. – Его разыскивает ЗОИ Лос-Анджелеса.

Поэты повернули головы. У него были считаные секунды, чтобы поймать их на крючок.

– Со мной беседовали о нем защитники общественных интересов, – сказал Ричард. – Два дня назад были убиты восемь человек. Я пришел в квартиру Эмануэля в третьем крыле Первого Восточного Комплекса. А там лифт заблокирован, и зои и всевозможные арбайтеры. Комнату заморозили. Самая потрясающая…

Мадам де Рош плавно, словно скользя, как подобает святой, спустилась по лестнице; за ней тянулся синий шифоновый шлейф, рыжие волосы деликатно спадали на плечи. Ричард сделал паузу и улыбнулся, показывая крупные кривые зубы.

– Такая прекрасная компания, – приветствовала их мадам, лучезарно улыбаясь. Без явной дискриминации она обвела свою паству сапфирными глазами в обрамлении морщин естественного происхождения на лице доброй матушки, демонстрирующем хорошее настроение и благосклонность, хотя на самом деле она не улыбалась. – Всегда рада вас видеть. Прошу прощения за опоздание. Продолжайте.

– Ричард побывал на месте преступления, – сказала Надин.

– В самом деле? – удивилась от подножия лестницы мадам де Рош: рука, словно выточенная из слоновой кости, легла на черный деревянный шар. К ней присоединилась Лесли Вердуго, и мадам коротко просияла, а затем обратила все внимание на Ричарда.

– Меня допрашивала сногсшибательная женщина-зои в форме, прямо-таки чернющая, но не негроид. Пожалуй, сначала она собиралась обвинить меня в преступлении или по меньшей мере в общественно опасной беспечности – за то, что не сдал Эмануэля. Я даже задумался: может, это Немезида явилась уравновесить мои книги?

– Начните сначала, – сказала мадам де Рош. – Похоже, я что-то пропустила.

В забытое мифическое время побережье Южной Калифорнии было коричневой пыльной приморской пустыней, населенной индейцами испанцами метисами, редкими зарослями мелкого кустарника и древними кривыми соснами. Теперь от точки в двадцати километрах ниже Биг-Сура и до кончика Бахи это была расползшаяся лента поселений, соединенных самоуправляющими трассами, существующих за счет опреснительных установок и горной промышленности, получающей сырье из самой Канады, украшенная башнями Санта-Барбары, огромными дневными зеркалами Комплексов Лос-Анджелеса, протяженными сегментированными постройками вдоль южного побережья, напоминающими сороконожек, монументами и вздымающимися округлыми керамическими арками и шпилями Сан-Диего. Подобно островам в этой битве титанов, идущей на берегу и в глубине суши, между опреснительными установками и ядерными электростанциями Сан-Онофре и Сан-Диего, скрывались низкорослые анклавы Ла-Холья и Дель-Мар, прикрывающиеся ветхим благородством и памятью прошлых лет.

В городах, обступивших разросшийся Калифорнийский университет в Сан-Диего, сотни тысяч желали вернуться к прошлому, хотели жить прежней простой жизнью. Десятилетия назад вездесущие когда-то врачи, и юристы, и главы корпораций покинули свои пляжные дворцы, переселившись в роскошь новых монументальных сооружений; оставшиеся теперь не у дел академики и ученые занимали их место.

Герр профессор доктор Мартин Берк, ПИВ – Прежде Известный и Влиятельный, – недавно покинул монументальные постройки и лоно высотного общества, променяв их на низкоэтажные трущобы. Он нашел себе старую, не разорительно дорогую квартиру в удаленных от моря холмах Ла-Хольи; там он и сидел, едва в силах отвечать на трезвон телефона, пытаясь вдохновиться для запланированной в ЛитВиз-21 публичной трансляции последнего отчета АСИДАК – важнейшего события текущей истории.

Он отключил звук у плавающих в воздухе головы с плечами диктора и на третьем звонке пригляделся, чтобы убедиться, что камера визора отключена. Затем сказал:

– Я отвечу. – Телефон включил связь. – Алло. – Голос у Мартина был хриплым и флегматичным, как у шестидесятилетнего; недавно ему исполнилось сорок пять.

– Мартина Берка, пожалуйста. – Приятный напористый мужской голос.

Он откашлялся.

– Слушаю.

– Господин Берк, вы работали в Институте психологических исследований…

– Работал. – Пауза. Похоже, журналист. – Я не имел никакого отношения к…

– Да, несомненно. Меня зовут Пол Ласкаль, господин Берк. Я не репортер, и меня не интересует скандальная информация насчет Рафкинда. Меня интересует, что вы знаете об ИПИ. Можно будет поговорить с вами в ближайшее время?

Перед ним с отключенным звуком проплыла ЛитВиз-модель станции АСИДАК. Тормозной парус корабля, подобно паутине, широко раскинулся в глубоком космосе. Парус с невероятной скоростью убрали, и выпущенные АСИДАК «детки», поблескивая, как тысячи пригоршней монеток, размазанные гравитацией по серой пуантилистской траектории, двинулись по кривой ко второй планете Альфа Центавра B и вокруг нее.

– Последнее, о чем я хочу поговорить, это ИПИ, – сказал Мартин. – Откуда у вас мой номер?

– Я представитель господина Томаса Альбигони. – Ласкаль сделал паузу, ожидая каких-либо признаков одобрения, не дождался и без запинки продолжил: – Ваше имя и номер телефона дала ему Кэрол Нейман. Она полагала, что вы сможете помочь ему.