Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939 - Яков Яковлевич Алексейчик

тогда надо определить нужное количество грузовых вагонов. При любом варианте лишь на первом этапе, пришли к выводу эксперты, на затеянное потребуется почти миллиард злотых — примерно, 300 миллионов долларов. Но многие аналитики заявили, что названная цифра расходов является минимумом. В реальности же они могут быть в четыре раза больше — свыше миллиарда долларов, а не злотых. Затем, конечно же, потребуются огромные вложения в новое строительство на расчищенном месте.

К моменту упомянутых торжеств на площади имени Пилсудского шел в Речи Посполитой еще один процесс, толчком для которого тоже явилась война и «советская оккупация». Был вновь поставлен вопрос о германских репарациях для Польши, которая, как заявлено, стала самой пострадавшей во Второй мировой войне страной. Она потеряла шесть миллионов граждан, дотла была разрушена ее столица, страна лишилась 90 процентов промышленности в городах, половины железнодорожных структур, более половины имущества службы охраны здоровья, почти половины культурных ценностей, вдобавок к перечисленному вырублено 400 000 гектаров леса. Зазвучали, разумеется, и утверждения, что последствия понесенных потерь сказываются доныне, и не только в экономическом смысле, ведь многие жертвы войны еще живы и «чувствуют себя глубоко оскорбленными». Депутат сейма Доминик Тарчиньский пояснял, что немцы обязаны заплатить еще и постольку, поскольку «германская мощь, о которой теперь слышим на каждом шагу, является результатом и плодом грабежа, имевшего место быть прежде всего в Польше».

Вскоре были оглашены и объемы финансовых претензий. В апреле 2019 года депутат сейма Януш Шевчик заявил о 900 миллиардах долларов, что значительно выше годового валового внутреннего продукта Речи Посполитой в номинальном исчислении, но и эта цифра была снабжена пометкой, что является минимальной. Его коллега по парламенту Аркадиуш Мулярчик дал понять, что надо учесть и многолетнюю инфляцию, а также набежавшие проценты за несвоевременность выплат, случившуюся по вине Советского Союза, который, как упорно твердят многие эксперты и политики в Речи Посполитой, заставил социалистическую Польскую Народную Республику заявить, что «Германия «уже в значительной степени компенсировала свои обязательства по возмещению ущерба» и отказаться от репараций с 1 января 1954 года.

В Берлине на официальном уровне звучал один ответ: вопрос о репарациях давно закрыт. Однажды даже последовал совет не вскрывать ящик Пандоры, и, скорее всего, в подобной рекомендации содержался намек, что в том ящике есть много чего неприятного для самой Речи Посполитой. Тем не менее в Польше процесс набирал силу, наиболее заядлые сторонники взыскания немецких платежей за понесенные в войне насчитали, что с учетом процентов и инфляции нужно увеличить сумму до 25 триллионов злотых — в восемь раз. Теперь уже можно сказать, что претендовать на столь фантастическую сумму польские политики не отважились, но та, на которую они решились, тоже огромна. В первый день сентября 2022 года лидер правящей в Речи Посполитой партии Ярослав Качиньский заявил, что его страна потребует от Германии 6,2 триллиона злотых или 1 триллион 300 миллиардов долларов. При этом он добавил к сказанному, что сумма могла быть и больше, так как подсчитана «самым консервативным образом» и вполне приемлема для немецкой экономики.

Доведено было дело до претензий на репарации в пользу Речи Посполитой и от России — главной наследницы того самого Советского Союза, войска которого изгнали гитлеровцев из надвислянского края. Сформулированный в Варшаве «специальный довод», касающийся обоснованности требуемых выплат и от Москвы, базируется уже не на реальных материальных потерях, а на гипотетических. Мол, следует представить, какой развитой теперь была бы Польша в результате более полного проявления талантов ее граждан, не будь политического и морального гнета, длившегося в течение нескольких десятилетий «советской оккупации». В стороне осталось то, что в социалистические времена Речь Посполитая отнюдь не относилась к отсталым государствам, а обладала весьма ценными для всего мирового хозяйства производствами, являясь, например, одним из флагманов европейского судостроения, от которого теперь остались рожки да ножки. На гданьских верфях ежегодно строилось по три десятка судов, общей грузоподъемностью до полумиллиона тонн. Весьма крупным заказчиком, если не самым крупным, был Советский Союз.

Нельзя не вспомнить в этой же связи, что и польское искусство — кино, театр, литература — наибольшую европейскую и даже мировую известность получило в те самые «подсоветские» годы. Анджей Вайда, работавший во время гитлеровской оккупации грузчиком и кладовщиком в немецких мастерских, о чем сообщают и польские энциклопедии, никак не стал бы знаменитым на весь мир польским кинорежиссером, не поставил бы свои шедевральные фильмы «Канал», «Пепел и алмаз», «Пепел», не приди те самые Советы. Никто не знал бы и о таких великолепных актерах, как Беата Тышкевич, Даниэль Ольбрыхский, Збигнев Цыбульский, Пола Ракса, Франтишек Печка, Збигнев Запасевич, Витольд Пыркош и иже, иже, иже с ними. Пусть не всегда эти видные в киноискусстве люди добрым словом вспоминают о социалистических временах, которые, образно говоря, в Польше уже превратились в пепел, но алмазами они стали именно тогда. И навсегда.

Тем не менее, по ходу начатого процесса обвинение в советском угнетении поляков становилось все более жестким. Аспирант факультета права и администрации Варшавского университета Михал Патрик Садловский исходит из уверенности, что для Польши «период после 1944 года олицетворял абсолютную потерю независимости, подчинение и полный разрыв с культурой широко понимаемого Запада, чьей неотъемлемой частью являлась польская культура». При этом он не уточнил, какую степень независимости поляки имели в годы гитлеровской оккупации, ведь примерно половина их коронных польских земель была включена непосредственно в состав Рейха, за их счет было создано две новые германские провинции, а также увеличена территория Восточной Пруссии и Силезии. Нет оснований назвать воплощением польскости и Generalgouvernement fur die bezetzen polnischen Gebite, то есть Генерал-губернаторство, по велению Гитлера появившееся на остальных оккупированных польских землях во главе с Гансом Франком, повешенным впоследствии по решению Нюрнбергского трибунала. Польское искусство, литература, наука в культуру «широко понимаемого Запада» там тоже не могли вписаться, так как приговорены были к исчезновению. Официальным языком в генерал-губернаторстве был немецкий, напоминает и польский исследователь Кшиштоф Пилявски, законы — тоже, однако его жители в большинстве своем не имели германского гражданства, школы должны были «готовить низкоквалифицированную рабочую силу, обслуживающую немцев». Уже 23 ноября 1939 года нацистские оккупационные власти приняли документ, в котором говорилось, что на польских территориях «университеты и иные высшие учебные заведения, а также средние школы… должны быть полностью закрыты». Полякам «можно разрешить только начальные школы, которые должны учить лишь самым простейшим вещам: умению считать, читать, писать». Следующий документ того же толка, принятый гитлеровцами 15 мая 1940 года, уже устанавливал, что поляков достаточно научить считать