Под тремя башнями - Николай Дмитриев

Сам Сашка, всё время что-то перехватывавший на кухне, особо есть не хотел, но сидеть за столом вместе с отцом и матерью было невыразимо приятно, и он сам не заметил, как умял такую же, как у отца, тарелку борща, а потом принялся за салат из молодого лука.

Мать же, впервые за последние годы вот так, по-семейному, сидя за столом вместе с мужем и сыном, наоборот, почти ничего не ела, а только, счастливо улыбаясь, подкладывала на тарелку то одному, то другому, лишь время от времени выбегая на кухню, чтобы принести ещё что-нибудь.

Сашку так и подмывало расспросить отца и о танкетке, и о магистрали, но он сдерживался, вежливо слушая, как мать задавала вроде бы ничего не значащие вопросы, на которые тем не менее немедленно получала обстоятельные ответы.

И удивительное дело, в обычном застольном разговоре ни разу не была упомянута только что окончившаяся война, а всё сказанное впрямую касалось дальнейшего быта, возможности более или менее обставить дом и далеко ли школа, в которой Сашке предстоит учиться дальше.

Зато позже, когда обед кончился и мать начала убирать со стола, Сашка, быстренько унеся тарелки на кухню, увязался за отцом, вышедшим покурить в коридор, и первым делом спросил:

— Па, а чего здесь танк стоит, в скверике?

— Танкетка, — уточнил отец и, пустив вверх струйку дыма, пояснил: — Город в обход брали. Так вот на ней разведчики дорогу перехватили и держали сколько надо.

— А чего в обход? — Сашка солидно кашлянул. — Если танки, можно и прямо.

— Оно-то так, — усмехнулся отец. — Да в обход вроде сподручнее. И потом, сынка, город тут особый, даже приказ был по возможности не разрушать, вот и решили в обход…

— А чего тут особого? — удивился Сашка. — Дома да дороги.

— Э, не скажи, сынок… Город старинный, можно сказать исторический, и опять же война кончалась. Жить людям где-то надо, так чего ж зря всё подряд рушить, если можно без этого обойтись.

— Чего уж рушить! — фыркнул Сашка. — Вон там, где ты дом ремонтируешь, вообще ничего нет.

— Тем более, поберечь стоило. — Отец затянулся папиросой в последний раз и ловким щелчком выбросил через открытую дверь окурок во двор. — И хватит об этом. Давай-ка, сынок, на чердак заглянем.

— А чего там? — мгновенно заинтересовался Сашка.

— Увидишь. — Отец потрепал сына за волосы и, взявшись рукой за перила чердачной лестницы, начал первым подниматься наверх.

Во время генеральной уборки руки до чердака как-то не дошли, и Сашка, считавший, что там ничего, кроме кучи хлама, нет, несказанно удивился. Во-первых, на чердак вел не обычный поднимающийся люк, а небольшая, но вполне нормальная дверь. А, во-вторых, когда вслед за отцом Сашка вошёл в неё, то оказался вовсе не на чердаке, а в небольшой уютной комнатке с косым потолком и окошком, выходящим в сад. Мебели, правда, если не считать старого венского стула и обычного топчана, не было, но от одной мысли, что тут можно жить, у Сашки захватило дух. Состояние сына не укрылось от отца, и он, опускаясь на топчан, притянул Сашку к себе и, усадив рядом, спросил:

— Ну что, нравится?

— Спрашиваешь!.. — Сашка, всё ещё рассматривая комнатку, восхищённо покрутил головой.

— Так считай, комната твоя. Первое время на топчане этом поспишь, а потом и стол тебе поставим и вообще что-нибудь придумаем, — заключил отец и дружески потрепал Сашку по колену.

Сашка проснулся поздно и в первый момент не мог понять, где находится. Но это состояние длилось всего лишь секунду. Уже в следующий момент он откинул одеяло, вскочил на ноги и, подбежав к окну, настежь распахнул створки.

Он вспомнил вчерашний день и радостно рассмеялся. Впервые его признали взрослым и выделили ему отдельную комнату! То, что она была под самой крышей и потолок походил на трапецию, Сашку не смущало, скорее наоборот, и сама комната, и крутая лестница, по которой приходилось подниматься сюда из коридора, приводили его в восторг.

Через распахнутое окно лился тёплый дух сада и тонкий, едва различимый запах реки. Сашка прилёг на подоконник, перегнулся через карниз и заглянул во двор. Отсюда, сверху, дорожки выглядели как полоски, выложенные мозаичными квадратиками, а бочка с дождевой водой казалась живым тёмным зеркалом в круглой бархатно-коричневой оправе.

— Эй, соня, живой ногой мыться, завтракать и чтоб успел, пока я тут прикидываю…

Сашка повернул голову и увидел отца, стоявшего на заросшем травой въезде. Отец пытался открыть гараж, но набранные доской «в ёлочку» ворота осели в землю и не поддавались. Безошибочно угадав в отцовской интонации что-то весьма интересное, Сашка приложил максимум старания и минут через пятнадцать выскочил к гаражу.

— Готов? — отец оценивающе посмотрел на сына и, стряхнув осевшую на рукаве пыль, пошёл к калитке.

Шлёпая разбитыми сандалиями по плиточкам тротуара, Сашка так и вился кругом отца, изо всех сил пытаясь скрыть распиравшее его любопытство. Глядя, как выскочивший вперёд Сашка скачет по бордюру, отец усмехнулся.

— Как есть вахлак, — и потом уже совершенно серьёзно закончил: — Ты пойми, мы теперь не в бараке живём, а лето только начинается. В общем, я, как и обещал, тебе товарища нашёл. Он местный, всё знает и, если что…

— Что, если что? — не понял Сашка.

— Ну, так, — отец на секунду замялся, но потом всё-таки пояснил: — Не хочу я, чтоб ты неизвестно с кем знался. А это парень надёжный, я и его семью знаю, как-никак с его отцом вместе работаем.

Пока хлопец размышлял над словами отца, они прошли сквер, и Сашка увидел, что немного в стороне от центрального входа вроде именно их ждал пожилой, седоватый человек, а чуть сбоку от него как-то особняком держался длинноногий паренёк с шапкой густых, добела выгоревших на солнце волос.

Сашкин отец поздоровался с обоими, после чего повернулся к сыну.

— Ну вот, Александр, знакомься. Этого мальчика зовут Мирослав, он покажет тебе город и все прочее…

Отец подмигнул Сашке, и они вместе с пожилым, отправились в сторону стройки, оставив обоих мальчишек у входа в сквер.

Некоторое время Сашка молчал, рассматривая Мирослава. Нельзя сказать, чтобы он уж очень ему понравился, но делать было нечего. Сашка по-взрослому протянул Мирославу руку и представился:

— Сашка.

Мирослав улыбнулся доброй застенчивой улыбкой, сразу изменившей его насупленное лицо, и, пожимая Сашкину ладонь, сказал:

— Мирек. Я хотел на речку пойти, пойдёшь?

— Конечно! — Сашка тряхнул головой. — С тобой тоже отец был?

— Нет, отчим. — Улыбка Мирека сразу погасла, и после короткой паузы он повторил: — Так ты идёшь?

Почувствовав, что об отце спрашивать не стоило, Сашка некоторое время шел молча и только позже, обратив внимание, что они вроде бы идут не туда, как бы между прочим поинтересовался: