Меня убил скотина Пелл - Анатолий Гладилин

Говоров тут же достал конверт с тысячью франками. Великолепным театральным жестом Актер Актерыч перехватил конверт, поймал буквально на лету, и исчез конверт, растворился в воздухе, любой бы фокусник позавидовал такой классной работе.

И почудилось Говорову, что важной для Актер Актерыча была не встреча со старым приятелем, а вот эта тысяча на шмотки, о которой они договорились еще по телефону. Но Говоров отогнал эту поганую мысль. В конце концов, ему тоже необходимо передать деньги в Москву, последние деньги, и Актер Актерыч не подведет, отсчитает Альке и Лизке хорошую сумму в рублях, по взаимовыгодному курсу. И даже если деньги послужили первопричиной их встречи, все равно грех обижаться на Актер Актерыча, ведь у того в кармане франков — кот наплакал. Понимать надо.

— Нет, ты не понимаешь, — говорил Актер Актерыч (они уже сидели за столиком в глубине кафе, не захотел Актер Актерыч у окна. Говоров и это понял — нельзя было, чтоб их заметили советские), — Госконцерт нас обкрадывает. Мы играем почти при полном зале. Это сколько же валюты? Подсчитай! А поселили нас в дрянной гостинице, туалет, извини, в коридоре. Телефоны в номерах отключили. За завтраки не платят. Ты что пьешь, кофе? Возьми мне пива. А завтраки здесь кусаются. Все кусается. На наши суточные в самой дешевой забегаловке раз в день можно поесть. А ведь всем надо в Москву привезти, не у всех друзья в Париже. Да, жрем холодные советские консервы, с вашим, как его, длинным хлебом. Хлеб вкусный. И я-то на полный срок, во всех спектаклях занят, а молодых ребят, которые только Чехова играли, им ни одного лишнего дня погулять по городу не дали. Посадили в самолет — и в Москву. Экономят. Хозрасчет. А когда еще парням повезет Париж увидеть?

По взгляду Актер Актерыча Говоров догадался, что тот голоден.

— Хочешь, я тебе закажу крок-месье? Это такая забавная хреновина из поджаренного хлеба с ветчиной.

— А ты будешь?

— Да я не хочу есть.

— Тогда и я не буду! — решительно отрезал Актер Актерыч.

М-да… Говоров забыл характер своего приятеля. Он достаточно тонок и подачек не принимает. Но хватит ли у Говорова денег на два крок-месье? Ведь когда он намечал вечернее гулянье, расплачиваться он не планировал. А в кафе надо выкладывать наличные. Отступать некуда. Рискнем. В крайнем случае оставлю в залог водительские права.

— Ладно, уговорил, — сказал Говоров, — за компанию и жид повесился.

— Кстати, дошел до тебя последний анекдот про еврея-отказника? — сразу повеселевшим голосом спросил Актер Актерыч. — Так вот, приходит еврей в московский ОВИР…

О Господи, подумал Говоров, что же они там с людьми делают? Ведь Актер Актерыч — человек очень известный в Союзе, небось на приемах в Кремле бывает, ему члены Политбюро ласково жмурятся, к министру дверь ногой открывает. Почет, уважение, квартира, машина — все есть у Актер Актерыча, но зависит он от маленького чиновника в министерстве, и этот чиновник решает, когда пускать его в заграницу и какие суточные платить. Не бось и этому чиновнику Актер Актерыч смешные байки рассказывает, костлявым секретаршам ручки целует и все равно в Париж, как нищий, приезжает…

— Да, я знаю, ты потерял работу. Ужасно. В Москве я поговорю с С. Пусть что-нибудь для тебя придумает. Ведь я слушал твои программы по Радио. Никакой антисоветчины там не было.

Говоров промолчал. Он понимал, что Актер Актерыч не будет говорить с С. Негоже Актер Актерычу афишировать свои связи с эмигрантом. Правда, потом… Потом Актер Актерыч будет в первых рядах тех, кто возмутится советской бюрократией — мол, вовремя не помогли, не протянули руку, упустили. Потом будут хороший пафос и искренние слезы. А пока у Актер Актерыча свои дела, свои проблемы. Вот как Актер Актерыч завелся, когда речь зашла о новом театре…

Давно ушел Актер Актерыч, а Говоров все сидел в кафе. И не счет его держал. Чтоб расплатиться, Говорову не хватило трех франков, так он их, извините, стибрил с соседнего столика, на котором оставили чаевые. Может, официант заметил, может, нет. Во всяком случае, ничего не сказал. Говоров сидел в кафе, потому что ему некуда было деваться. А здесь хоть в туалет пойдешь бесплатно. В голове прокручивался разговор с приятелем. Актер Актерыч как бы перенес Говорова в московскую жизнь, пожалуй, в ней и Говорову нашлось бы место… Вон какая там любопытная расстановка сил. И верховодить стали те, кто когда-то прятался за его спину… И было чувство досады, что не успел Говоров рассказать о том, как жил последние два года. А ведь хотел рассказать. И именно Актер Актерычу, кому же еще? Друзей в Париже не осталось. Однако Актер Актерыч выступал без перерыва, все полтора часа занимал сцену.

Когда-то советские интересовались здешним бытием, подробно расспрашивали, словно на себя эмигрантскую одежку примеряли. Потом интерес как-то разом исчез. Изменилась обстановка в Союзе, центр тяжести из Парижа и Нью-Йорка переместился в Москву. Ныне в любой советской газете публикуются такие страшные статьи — куда там западным радиоголосам. Про них, эмигрантов, забыли, как забывают разведчиков, когда пробил час генерального наступления. В атаку пошли танковые корпуса, кому сейчас дело до вольных стрелков?.. А он по-прежнему мнит себя стратегом: танки, генеральное… Стратег хренов, без единого франка в кармане.

Можно было, конечно, не тянуть, кончить и здесь, но… так сразу? Он уже спускался вниз, оценивал обстановку — тесно, грязновато, умывальник течет. Для наркоты, для алкоголика сойдет, но не для русского писателя. И потом, он хотел прожить целый день, прожить в свое удовольствие!

И все-таки странно, почему официант не подходит, не спрашивает, что еще он желает, — элегантный намек: не пошли бы вы на…? Это в маленьких кафе на окраинах Парижа люди сидят с газетой по многу часов, взяв всего чашку кофе. Теперь в центре другие нравы, борются, как когда-то в Союзе, за «оборачиваемость оборотных средств», то есть столики не должны простаивать. Если клиент ничего больше не заказывает — гнать его в шею!

Черт возьми, сообразил Говоров, да я же сегодня одет прилично, вот в чем дело! В глазах официанта я солидный клиент, явно иностранец, имел одно рандеву, теперь жду другого. И если бы он заметил мой фокус с монетами, то подумал: мол, иностранец изволил пошутить. Попробуем проверить.

Говоров подозвал официанта и объяснил ему, что ждет представителя фирмы, но при себе у него нет французских денег, не успел разменять в банке, сейчас с удовольствием выпил бы бутылку шампанского, если примут к оплате карточку «Америкэн экспресс». Официант выслушал почтительно, сказал, что узнает у хозяина. Тут же вернулся:

— Патрон спрашивает, что подать к шампанскому.

Честно говоря, он не любил шампанского, предпочел бы ему любое вино, но с вином этот трюк не прошел бы, заказ на стакан коньяка вызвал бы панику в кафе, а шампанское всегда на французов производит магическое впечатление — значит, у человека удача! И счет сразу большой — почему бы не принять кредитную карту?

На секунду Говорову показалось, что в кафе заглянул Актер Актерыч и заговорщицки ему подмигнул, дескать, считай, что все идет как планировали, гуляем вместе.