Стоя в тени - Шеннон Маккена

«Тема: Новые приобретения.

Время: 14.54, 18 мая, суббота.

Адресант: Клод Мюллер.

Адресат: Эрин Риггз.

Дорогая мисс Риггз!

Благодарю Вас за высланный мне экземпляр реферата Вашей диссертации. Ваша гипотеза о религиозной подоплеке изображений птиц на кельтских артефактах латенского периода меня чрезвычайно заинтересовала. Недавно я приобрел шлем, датируемый ориентировочно третьим веком до н.э., с типичным для того периода бронзовым вороном на своде. Помимо него, я купил еще несколько любопытных вещиц, фотографии которых прилагаются к письму. Мне бы хотелось, чтобы вы лично взглянули на них.

Завтра я буду проездом в Гонконг в Орегоне, где остановлюсь в отеле «Силвер-Форк». Если Вы не сочтете возможным отложить другие свои дела ради встречи со мной, то я не обижусь. Но билет на самолет для Вас уже заказан и оплачен, о чем свидетельствует прилагаемая к моему письму квитанция. В Портленде Вас встретит водитель моего лимузина и доставит Вас на побережье. А утром в понедельник мы сможем осмотреть и обсудить все мои последние приобретения, после чего пообедаем, если у нас останется для этого время.

Умоляю не считать меня наглецом и приехать. Меня не покидает ощущение, что нам уже доводилось где-то встречаться раньше.

Искренне ваш,

Клод Мюллер. Фонд

«Куиксилвер»».

Эрин вскочила со стула и запрыгала, словно маленькая девочка, получившая долгожданный подарок. Стены квартирки, в которой она временно ютилась, были тонковаты для ее ликующих воплей, поэтому она зажала рот руками, чтобы приглушить издаваемые звуки до мышиного писка.

Напуганная метаморфозой, произошедшей с ее хозяйкой, кошка Эдна жалобно замяукала. Эрин подхватила свою любимицу с диванчика, желая приласкать ее, но осторожное животное фыркнуло и, выскользнув из рук, забилось под стол.

Радость Эрин, однако, была вполне мотивированной: вознаграждение за экспертные услуги Мюллеру помогло бы ей быстро решить многие свои проблемы. Поэтому она продолжала веселиться, не заботясь о том, что от ее топота на голову скандального соседа снизу может рухнуть сгнивший гипсовый потолок. Коль скоро Всевышний ниспослал ей награду за долготерпение, рассуждала она, то уж от ссоры с другими жильцами этого убогого строения Он ее точно убережет.

Взгляд ее задержался на салфетке, приклеенной липкой лентой к стенке над компьютером. Вышитый на ней красными нитками девиз гласил: «Ты сама формируешь свою реальность!» Впервые за последние месяцы Эрин улыбнулась, прочтя его, потому что не услышала ехидного внутреннего голоса: «И это все, на что ты способна?»

Эрин собственноручно вышила эту дурацкую сентенцию вскоре после того, как ее вышибли с работы. Тогда, вне себя от праведного гнева, она решила направить всю негативную энергию в созидательное русло. Позже она сочла свой порыв глупым и прониклась к салфетке таким отвращением, что едва не порвала ее в клочья.

Теперь же ей пришло в голову, что вышивание пошло ей на пользу, сублимировав стресс, вызванный арестом отца и потерей работы, в положительные эмоции.

Похвалив себя за подсознательное стремление к самосовершенствованию, Эрин сделала распечатку электронного послания Мюллера и захлопала от восторга в ладоши. Клиент опять расщедрился на билет в первом классе! Такое уважение к ней, страдающей от недостатка внимания к своей персоне, было подобно целебному бальзаму, излитому на душевную рану. Хотя она помчалась бы к нему даже в эконом-классе. На крайний случай — поехала бы в туристическом автобусе. Ну а уж если говорить честно, то и автостопом.

Эрин оглядела стены своего скромного жилища, с тоской взглянула в единственное окно, выходящее на глухую кирпичную стену, вздохнула и потянулась к ежедневнику. Перелистав его, она пополнила список первостепенных дел следующей записью: «Позвонить в агентство. Поручить Тонии покормить Эдну. Позвонить маме. Собрать в дорогу сумку». После этого она набрала номер агентства секретарей-машинисток.

— Говорит Эрин Риггз, — бодро сообщила она автоответчику. — Передайте, пожалуйста, Келли, что в понедельник я не выйду на работу в адвокатской конторе «Уингер, Дрекслер и Лоу», так как срочно отбываю в деловой вояж. На телефоне один денек вместо меня пусть посидит кто-нибудь другой, а протоколы последних судебных заседаний я допечатаю во вторник, когда вернусь. Желаю приятно провести выходные.

Кладя трубку, Эрин почувствовала легкий укол совести из-за того, что не уведомила своего работодателя заранее. За подобные вольности ее вполне могли уволить. Однако риск на сей раз был оправдан: вознаграждение, обещанное Мюллером, превышало ее двухнедельный заработок. Дисциплина в машинописном бюро хронически хромала, при ставке в 13 долларов за час адского труда никто там надолго не задерживался, что позволяло ей надеяться, что все пройдет без осложнений.

Эрин давно взяла за правило относиться ответственно к любой работе, всегда выкладывалась на полную катушку и добивалась прекрасных результатов. Именно поэтому у нее на душе остался неприятный осадок, когда она лишилась места помощника хранителя коллекции кельтских античных раритетов в музее института Хапперта.

Этим она была обязана интригам своей начальницы, зловредной Лидии, которая поспешила избавиться от нее, как только в средствах массовой информации разразился скандал в связи с судебным процессом над ее папашей. Эрин поставили в вину то, что она будто бы чересчур озабочена семейными проблемами и вообще бросает тень на репутацию музея. В день своего позорного увольнения Эрин с трудом отбилась от полчища репортеров, живо интересовавшихся, как она оценивает порнографический видеофильм, снятый скрытой камерой в номере, где проходили тайные свидания Эда Риггза с его любовницей. Как попали эти материалы в Интернет, Эрин оставалось только гадать. Но мать ее вскоре впала в глубокую депрессию.

Как ни старалась Эрин отогнать ужасные воспоминания об этой истории, сколько ни внушала себе, что стыдиться ей вопреки клеветническим утверждениям лицемерной Лидии нечего и нужно постоянно быть чем-то занятой, чтобы не свихнуться от дурацких мыслей, обида прочно засела в ее сердце.

В очередной раз помянув недобрым словом и Лидию, и отца, она деловито заточила красный карандаш и вычеркнула первую пометку. Настроение у нее слегка поднялось: раз одно дело сделано, значит, она небезнадежна. Хотя, мысленно отметила она, делать в ежедневнике запись и спустя минуту вычеркивать ее — это настораживающий симптомчик.

Оптимизма у нее заметно поубавилось, как только она вспомнила, что давно пора оплатить мамины счета. Но прежде чем просмотреть их, она позвонила Тонии.

— Привет! Это Эрин Риггз. Я завтра уезжаю по срочному делу на побережье. Ты не могла бы забежать ко мне и покормить Эдну? Если не сможешь, я не обижусь. Пока, позвоню тебе, как только вернусь.

Положив трубку, Эрин перевела дух и стала изучать уведомления, поступившие на мамин адрес в последний месяц, — она забрала их у Барбары, когда навещала ее на прошлой неделе, и положила в отдельную папку, чтобы не перепутать с уже скопившимися аналогичными предупреждениями. На многих конвертах стоял пугающий красный штемпель: «Последнее напоминание!» Их она решила сложить в отдельную стопку.