Замок целителей - Виктория Хенли

— Очень хорошо, лорд Морлен, — проговорил Индол. — Раз уж вы так настаиваете на Маэве, могу согласиться на предложенные вами пятьдесят диланов, и в придачу вы получите Девина.

— Вы вынудили меня назначить за нее чрезвычайно высокую цену, господин, и у меня разыгралось любопытство.

— Должно быть, не только любопытство. — Желудок Индола заныл, и он попытался украдкой помассировать его.

— Для чего же вы приберегали ее, лорд Индол? Вы намеревались сделать ее сентесанкой?

Индолу не хотелось признаваться в том, насколько его смущало происхождение девушки. Время от времени он подумывал, не возвести ли ее в сан знатной дамы, как только она достигнет определенного возраста. Однако такой поступок подразумевал великую обиду лорду Эрингу — тот не скрывал, что не хочет ни видеть, ни слышать о своей дочери или ее ребенке. А лорд Эринг был приближенным императора. И потому Индол оставил Маэву массажисткой в своей бане, где о ней и позаботятся, и уберегут от неприятностей. «Я попытался выбросить ее из памяти, а теперь ей уже ничем нельзя помочь».

— Мне не нравилась сама мысль — отдавать в сентесанки внучку лорда Эринга.

Морлен явно заинтересовался:

— Так она внучка лорда?

— Да. Ее мать — дочь лорда Эринга.

— В самом деле? И что же с ней произошло?

Лорд Индол поежился.

— Отец замарал ей лицо и отослал в рабство. Я купил ее из милосердия, потому что был знаком с Лилой Прекрасной.

Индол пожалел, что не знает, как огородить от гостя собственные мысли. И язык. Он совершенно не собирался упоминать при Морлене о Лиле.

— Замарал ее лицо? Значит, она совершила серьезный проступок. Должно быть, завела любовника?

Индол кивнул.

— Маэва похожа на мать?

— Красота давно оставила Лилу. Черты Маэвы напоминают, какой та была прежде, только Лила была белой, как молоко, а у Маэвы, как вы видели, кожа золотая. И конечно же глаза… Они у Маэвы необычайные.

— В самом деле. А кто ее отец?

— Это мне неизвестно.

Серые глаза Морлена сузились.

— Значит, девушка не знает имени собственного отца?

Индол покачал головой:

— Лила отказалась назвать его.

— Но конечно, мать должна сказать такую вещь своей дочери? — Из-под тонких губ Морлена блеснули белые зубы. — Теперь, когда вы согласились продать ее, я, возможно, сумею выяснить то, чего вам узнать не удалось.

Индол устало кивнул, сожалея о данном слове и о том, что не может взять его назад.

— Завтра я прикажу своему писцу составить нужные бумаги.

— Сегодня же.

— Мой дорогой господин, выпейте еще бренди. Приглашаю вас задержаться в моем доме до утра. — Слова эти буквально душили Индола.

— Благодарю вас. Я ценю ваше гостеприимство и принимаю предложение, однако настаиваю подготовить бумаги сегодня же вечером, чтобы иметь возможность отправиться в путь со своей собственностью с утра пораньше. Мне предстоит долгое путешествие.

— Как вам угодно. — Индол подавил раздражение и попытался отвлечь свое сознание размышлениями о редких заморских винах и статуях, которые сумеет купить на пятьдесят диланов. По правде говоря, цена действительно была запредельной.

Явился и исчез писец лорда Индола. Негромкий шелест гусиного пера по пергаменту сообщил Маэве о том, что оба лорда подписывают документ, передающий Морлену право распоряжаться ее жизнью. Звякнули кубки, они скрепили сделку вином; послышался звон монет.

К углу, за которым пряталась Маэва, приблизились шаги; она припала плотнее к стене. Маэва опасалась, что лорд Морлен учует ее — подобно ищейке, которая вынюхивает след добычи. Однако голос лорда Морлена доносился с противоположной стороны комнаты… значит, рядом находился лорд Индол. Он отпирал один из придвинутых к стене сундуков. Скрипнула поднятая крышка, упала с глухим стуком. Маэва часто и едва слышно дышала.

Шаги лорда Индола удалялись от нее.

— Мне было очень приятно, лорд Морлен.

Дверь открылась и затворилась. Ушли. Маэва выбралась из тесного уголка. Ноги ее болели, но, не обращая внимания на боль, она направилась вдоль сундуков, ощупывая их крышки, пытаясь умом уловить следы, оставленные прикосновением лорда Индола.

Здесь, сказало ей знание. В этом сундуке. Маэва попыталась поднять крышку. Заперто. Она откинулась, упершись ногами в стенку сундука. И потянула изо всех сил. Край треснул и подался. Засунув руку внутрь, она нащупала небольшой мешочек. Под мягкой кожей угадывались очертания монет. Полученных за нее.

Как только кто-нибудь заметит взломанную крышку сундука, поднимется тревога. Маэва сняла покрывало с соседнего сундука и прикрыла им только что ею открытый. Подобрав разлетевшиеся щепы, она сунула их в мешочек с монетами, моля Бога о том, чтобы слуга, которому придется убирать сегодня в кабинете, оказался слишком усталым и ничего не заметил.

Теперь пора уходить. Но как это сделать, чтобы на нее не обратили внимания? Коридоры дома пусты, потому что никому не хотелось ненароком подвернуться под руку лорду Морлену. Однако скоро все встанет на свои места и воцарится привычный порядок. Уходить нужно немедленно, пока не вернулись домашние рабы и матроны.

Маэва неловко засунула краденый мешочек под рубаху. Он тяжело лег на веревку, перепоясывавшую ее наряд. Прикрыв выпуклость руками, она заторопилась из комнаты.

Лила часто жалела о том, что дочь не может увидеть ее прежней — такой, какой она была, когда носила имя Лилы Прекрасной. От той Лилы остались одни только глаза. Щеки, лоб и подбородок занимал расползшийся во все лицо шрам — она знала это, лорд Эринг дал ей зеркало, чтобы она сама могла наказать себя. И все потому, что предпочла любовь, что она не захотела назвать имя отца своего ребенка.

Но сейчас это время пришло.

Маэва стояла перед ней на коленях в шелковом платье, которое сшила для нее Лила. Платье ладно сидело на ней.

— Но как ты узнала, мама, что сегодня все переменится? — Маэва посмотрела на гладкие складки платья. По лицу ее текли слезы. — Я тебе кое-что покажу. — Запустив руку под свое одеяло, Маэва извлекла золотую монету. — У меня их пятьдесят штук. — Очаровательный голос ее дрогнул. — Их, конечно, хватит для того, чтобы мы обе сумели бежать.

Лила подумала, не грезит ли наяву.

— Пятьдесят диланов?

— Их отдали за меня. — Маэва подняла подбородок.

— Но как…

— Я украла их. Лорд Индол продал меня. Лорду Морлену.

— Лорду Морлену, — прошептала Лила. И вдруг кровь в ее жилах сделалась слишком тяжелой, чтобы сердце сумело сдвинуть ее с места. — Он продал тебя лорду Морлену? Значит, ты видела его лицом к лицу?