Янтра. Энергетические символы медитации - Мадху Ханна

янтру тела. На физическом и психологическом планах человеческое тело рассматривается в тантризме как один из самых мощных инструментов духовной трансформации: оно представляет физический субстрат божественного, в котором начинается раскрытие бытия, хранилище неисчерпаемой силы (гл. 5). Только мобилизуя силу и пробуждая ее от сна, можно вполне ощутить ее как божественную милость. «Вечная сущность внутри, какая нужда в поиске внешних средств для освобождения?»[9]. Тело — священный центр всех ритуалов, формула, призыв, медитация, богослужение: «Здесь (в теле) есть Ганг и Джамуна, Праяга и Бенарес, солнце и луна. Здесь есть священные места, здесь есть питхи (центры паломничества) и упапитхи. Я не видел более священного места, чем мое тело»[10]. В самом деле, «янтра, которой является тело — лучшая из янтр»[11].

Янтра как архетипическая целостность

Современный человек, не знакомый с древними ритуалами, спонтанно рисует или воображает мандалообразные и янтрообразные композиции, когда он достигает состояния взаиморастворения враждующих сил в своей душе. Исследования К.Г. Юнга показали, что такие символы не «искусственны», а естественны, первичны, происходят из внутренних источников. Они появляются из универсальных человеческих потребностей и воплощают «вневременные» универсальные принципы языка архетипов, который физически и духовно неотделим от жизни. Это очевидно, если принять во внимание впечатляющую частоту, с которой схожие архетипические формы появляются в различных мировых культурах. Мандалообразные формы, например, можно найти в образцах шаманского искусства, в живописи на песке индейцев Навахо, в кельтских мотивах и в формах танцев суфийского ордена. Следовательно, янтры — не просто религиозные знаки определенного культа. Они представляют собой объективные формы выражения. Янтры — первичные «отпечатки» сознания — «формы мышления», для которых не существует межкультурных барьеров и которые являются наследием всего человечества.

В древних обществах человек рассматривал себя как часть природы, а природу — как часть себя. Обретая видение единства, он создавал священные символы и использовал их в опыте трансперсональных переживаний. Священные символы давали ему возможность рассматривать себя как часть «сакрализованного» космоса, дышать и двигаться в гармонии с жизнью, в которой все элементы существования взаимосвязаны. Для древнего человека вселенная была полна качественных значений. Современный человек, с другой стороны, «десакрализировал» космос, развил фрагментарное видение вселенной и утратил первоначальное единство с природой. Результатом этой «квантификации» и отчуждения внутренней сферы стала утрата личностного сознания, утрата внутренних и внешних сил. К. Юнг говорил, что важнейшая жизненная потребность человека — открыть свою собственную реальность через культивирование символической жизни: «Человек нуждается в символической жизни… Но у нас нет символической жизни… Есть где-нибудь в ваших домах уголок, где вы можете отправлять ритуал подобно тому, как это происходит в Индии?12.

Символы, подобные янтре, являются преобразователями психической энергии. Такие символы сами позволяют нам открыть «утраченную часть целого человека», что делает жизнь приятной, лучистой и бесконечно значимой.

2. Архетипическое пространство и священный звук

У каждой культуры имеются священные места, полные духовного значения. Храмы, пещеры, святилища или формы рельефа, например, скалы, служат точками жизненного контакта и центрами аккумуляции энергии. Такие места, освященные однажды в соответствии с традиционным каноном, излучают святость, и их ограда отделяет архетипическое сакральное пространство от внешнего окружения. Два пространства — мир внутри ограды и мир вне ее — означают также психологическое разделение сущности человека и его обыденных интересов. Стена, изгородь или «магический круг» — какая бы форма ограды не использовалась — находится между видимым и невидимым, и предполагает ритуальное разделение двух различных реальностей: сакральной, в которой присутствует манифестация божества, и профанной реальности обыденного существования.

Будучи освященным, даже обычный камень обретает уникальность и духовное значение. В Индии можно часто встретить объекты, окруженные священным ореолом: простой камень, вымазанный киноварью, может лежать под деревом, священный слог или имя божества могут быть нацарапаны на стене. Такие формы «говорят», «двигаются» и «дышат» жизнью, поскольку передают ощущение первичной реальности. Исследователю, который ищет значение таких мест и образов, можно сказать, что прошлое через них участвует в настоящем, сохраняя возможности бесчисленных архетипических ассоциаций. Такой ответ вступает в противоречие с концепцией линейного времени современного человека, для которого прошлое — просто мертвая последовательность событий. Поэтому архетипические образы требуют нового взгляда, воспитываемого через заострение внутренних способностей, в которых они (образы) сохраняются. Все эти образы, большие или маленькие, наглядные или отвлеченные, простые или сложные, воссоздают парадигму, символику центра, в котором проявляет себя божество, наполняясь, таким способом, совершенно реальным духовным значением. Внешние контуры янтры следуют тем же принципам и согласуются с интуицией древних.

В Яджурведе (23, 60–67) есть характерная с этой точки зрения сценка разговора между неофитом и священником, который проводит обряд жертвоприношения.

Вопросы ученика:

— Кто знает центр этого мира? Кто знает небеса, землю и воздух между ними?

— Кто знает, где рождается могучий Сурья?

— Я спрашиваю тебя о последних пределах земли. Где центр мира? — спрашиваю я тебя.

Ответы священнослужителя:

— Я знаю центр мира вокруг нас. Я знаю небеса, землю и воздух между ними.

— Я знаю, где рождается могучий Сурья…

— Этот алтарь есть последний предел, а святость нас самих есть центр мира.

Так алтарь из кирпича и известки превращается в духовный центр и манифестацию космической сущности. Алтарь обретает существование в сакральном «времени» и пространстве», отличном от профанного. Таким же образом архетипическое пространство янтры становится священной сущностью, которую должен понять садхак (ученик).

В нашем обычном восприятии мир предстает аморфным бытием, которое дано нам в единицах измерения. Для нас пространство обязательно количественно, мы понимаем его в терминах измерений, объема, расстояния. Для адепта, использующего янтры в йогической медитации, пространен во фигуры качественно. Это пространство совершенно пусто, и единство с ним есть «таинство» сопричастия ученика высшим силам.

Янтра — архетипическая единица, и в каждой новой янтре активный аспект архетипов и откровение божества повтряются. Каждое освященное место янтры служит домом божества. Это пространство, в котором становится возможным перемещение с профанного уровня на уровень первичной реальности. Символ и значение смыкаются так тесно, что представляют одну неразделенную реальность. Янтра богини Кали, например, не просто символ, но и совершенно необходимое дополнение самой Кали, ее сущность, постигаемая через медитацию в пространстве янтры. Мы не только осознаем, что янтра «изображает Кали», но и «понимаем» ее как сущность, идентичную духу богини. Поэтому творится, что мудрый «не знает различий между богиней (Махеши) и янтрой»[12].

Каждая янтра создает силовое поле, космический поток (кшетра), в котором заклинаются священные силы. Линии и фигуры, находящиеся в янгре, отличаются от всех оформленных образований в окружающем пространстве,