Колючка для мерзавца, или сводные в академии драконов - Алиса Князева

Музыканты оживляются, почувствовав ответственность за грядущее веселье. Ну или посмешище, посмотрим, как пойдёт. Эта мелодия нравится мне гораздо больше предыдущей заунывной. Плавная, но в тоже время мощная.

С усмешкой смотрю на незадачливого кавалера. У меня за плечами не один день практики в этом самом зале, а он что? В армии такому точно не учат.

Торжественные, немного угрожающие аккорды, падают на пол тяжело и грозно. Мерзавец безмятежно улыбается, выпрямляясь передо мной, и просит мою руку. Я успеваю отметить, что, возможно, я спешу с выводами и что-то он всё же умеет, а в следующий миг на мою талию ложится ладонь, притягивая ближе.

Танец начинается медленно. Вперёд-назад, шаг в сторону, плавное вращение и переход в начало. Вынуждена признать, что этот гад и правда неплох.

Не знаю точно, что мы делаем, но танец всё сильнее напоминает поединок. Каждый выпад — как смертельный удар, а поворот — ожидание атаки. Чего он пытается добиться этим? А я?

Корсет моего платья ловит блики свечей, а струящаяся и невесомая как тень юбка, лихо закручивается и путается в ногах ухмыляющегося мерзавца. Порхая по залу, я вижу, что отец, наконец, отлепился от новой пассии и наблюдает за нами, сузив глаза. Это жуть как радует, решаю себя не сдерживать.

Тягучее вступление рассыпалось в клавишных. Шаг, шаг. Шаг, шаг, поворот, шаг, шаг. Музыка обжигает не хуже пламени, заставляя двигаться, кружиться, и успевать при этом следить за Фергусом.

Он как раз ловит мою руку и дёргает на себя. Я не успеваю ничего предпринять, а его ладонь уже обвивает талию и увлекает за собой. Танец становится опасным. Не столько в плане здоровья, сколько… Я не знаю, как это объяснить.

Резко сменив направление, мерзавец шагает навстречу, а я вынужденно отшатываюсь. Он тут же ловит моё запястье и заставляет обернуться, взвинчивая невесомую юбку и снова прижимает к себе. Хмыкаю, опуская подбородок, и вот уже Фергус вынужден отступить.

Когда танец проводит нас близко к зрителям, я слышу восхищённый шёпот, гуляющий над головами. Отец выглядит злым, даже начинает о чём-то спорить с Марлой.

О, да!

Значит, всё правильно. А как тебе такое, папочка?

В следующую секунду музыка вскрикивает особенно ярко, и я резко закидываю ногу на бедро Фергуса.

Камни на платье искрится так, словно его сшили из тысячи лоскутков пламенного золота. Я отталкиваю Фергуса и кружусь огненным смерчем. В последний миг, на финальном аккорде каблук моих туфель скользит, я оступаюсь и падаю. Прямо в распахнутые руки мерзавца.

Все настолько поражены увиденным, что первым, кто решается аплодировать, оказывается невысокий мужичок с шикарной причёской, которую я назвала бы «озеро в лесу». Сперва он показался мне даже милым, а после я слышу:

— Потрясающе! Браво! Очень рад, что моя будущая жена так изумительно двигается, — даже знать не хочу, зачем он поигрывает бровями. — Как говорится, лучше увидеть товар в деле, в движении и это определённо очень выгодная сделка. Лорд Эверт, я готов забрать вашу дочь и объявить своей женой.

Глава 4

Я отталкиваю Фергуса и поправляю платье и причёску.

Не ради женишка, само собой, просто после танцев я лохматая и разгорячённая. Самое то знакомиться и оставить о себе плохое впечатление, но этот пузатик чему-то радуется.

Может видит во мне родственную душу? Сам он выглядит взмокшим, будто и впрямь торопился сюда. Лысина ловит отблески светильников, словно специально её полировал.

Потрясающе просто. Я в восторге (нет).

Бросаю раздражённый взгляд на отца, но тот и бровью не ведёт. Смотрит на меня спокойно будто так и надо. И это ранит ещё сильнее.

Ему не просто всё равно, что меня собирается забрать толстый, неприятный мужичок, он сам меня ему продать собрался. Это всё его идея, а меня даже не спрашивают…

С усилием выдыхаю. В принципе, чего я ожидала? Что такой сухарь станет чутким? Или вообще рассмеётся и скажет, что разыграл меня.

Почему-то я жду, что Фергус хмыкает и уйдёт куда-нибудь. Что ему мои проблемы? Но тот спокойно стоит рядом и рассматривает опоздавшего гостя с тем же презрением. Мне хочется злиться на него, всё же именно этот мерзавец помешал мне сбежать, но за неимением других союзников я согласна и на этого. Совсем уж одной против всех стоять трудно.

— Такие яркие рыжие волосы, — не унимается мужик, имя которого я благополучно забыла. — Ты была бы очень ярким цветком императорских садов.

— Цветник — пережиток прошлого, — возражает Фергус. — Или вы ссылаетесь к нему, потому что скучаете по тем временам, советник Хунфрит?

Так вот как его зовут. Я даже пытаться запоминать не буду.

— Вовсе нет, — услужливо кивает советник. — Я лишь отметил красоту и изящество своей невесты. И то, как мне повезло.

Фергус кривится.

Я ещё раз окидываю взглядом «женишка». Он даже издали не покажется добрым, отличительная черта советников, которые остались со времён старой власти. Наверняка ему очень лестно, что отец пришёл к нему с потрясающим предложением.

Мне было четырнадцать, когда девушкам с необычной внешностью перестали ставить метки в храмах драконьих богов. Теперь такие, как я, не обречены оказаться в императорском гареме, но, боюсь, меньше проблем от этого не станет. Особенно, когда Хунфрит выдаёт:

— Я готов заплатить за неё два сундука золота.

Потрясающе. Времена изменились, но традиции остались. Я ему корова? Или лошадь?

Отец, ты настолько меня ненавидишь, что готов продать будто животное? Ещё и заработать с этого?

— Она девушка, родившаяся и выросшая в Сердце Серифеана, — возражает лорд Эверт. — Думаешь я отдам дочь по цене девчонки из провинции?

— Твоя правда, — смеётся Хунфрит. — Но я должен был попытаться сбить цену.

Обалдеть… Он ещё и торгуется! Собирается заработать больше на моём несчастье!

Если раньше я не ждала от своего отца любви и ласки, то теперь снизу постучали. Этот человек вообще меня за семью не принимает. Я бы подумала, что он просто бесчувственный, так нет, вон как обнимает свою новую женщину, а та жмётся к его боку, глупо хлопая ресницами и молча наблюдая за всем этим кошмаром.

Обвожу взглядом толпу. Многих из них я знаю с детства, некоторые дамы дружили с моей мамой, но все они лишь молчаливые свидетели этого кошмара. Кто-то смотрит с сочувствием, но по большей части всем безразлично. Происходящее — драматичное представление, не более.

Как же это меня бесит!

Чувствую, как в крови разгорается огонь. Воздух вкруг меня приходит в движение и слегка подрагивает, как бывает