Формула Бога. Возвращение - Юрий Витальевич Яньшин

детскую коляску, кроватку и прочие необходимые для этого случая вещи. В ответ на радостно-недоуменный взгляд мужа, так же без малейших эмоций, молча, выложила на стол экспресс-тест. Жарким солнечным днем среди стылой зимы осветилось лицо Захара. В порыве неистовой радости он вскочил, опрокидывая табурет, и подхватив жену на руки, закружил ее по маленькой кухне, как это бывало в первые, и ничем еще не омраченные месяцы их совместной жизни. Жена не смеялась и не пыталась, как раньше делать вид, будто хочет вырваться из объятий любимого. Она была холодна как древнегреческая статуя Пигмалиона. Поглядев на её, ничего не выражающее лицо снизу вверх, словно наткнувшись со всего маху на каменную преграду, осторожно опустил драгоценную ношу на пол. В это мгновенье он понял, что ребенок, которого он так долго и с таким нетерпением ожидал, не будет в их маленькой семье желанным для всех…

Беременность жены протекала ровно и без видимых эксцессов, типа гастрономических «причуд» и резких смен в настроении, коими его пугали в разговорах обремененные потомством, а значит и более опытные в этом деле сослуживцы. Причудами Захара было не испугать, а к постоянно плохому настроению супруги он уже притерпелся и даже как-то ухитрился приспособиться, втайне все же надеясь на то, что уж ребенок, стоит ей только на него взглянуть, уж точно растопит холод в их семейных отношениях, и разбудит заложенные природой материнские инстинкты. Он же, в свою очередь, постарается всячески этому поспособствовать. К чести Оксаны надо было сказать, что на протяжении всего срока она не изводила мужа ни дикими желаниями, ни вспышками беспричинной агрессии, как он опасался. Она будто смирилась вековой женской участью и не предпринимала никаких шагов тому, чтобы хоть в чем-то перечить мужу. Но отношения между ними от этого теплее не становились, оставаясь все такими же формальными. Первое «узи», как это водится, ничего интересного не показало. Захар рассматривая снимок даже не смог ничего понять из того что на нем было изображено. Светло-темная рябь ничего ему не «говорила» ни о внутриутробном расположении плода, ни уж тем более о поле будущего ребенка. Зато второе «узи», сделанное еще через три месяца после первого и на которое он решил идти вместе женой, предварительно отпросившись у начальства, было куда более интересным, чем прежде. Хорошо видна была не только головка будущего ребенка, но и одна из ручек, тянущаяся ко рту. Можно было разглядеть даже пальчики. А вот вторая ручка была расположена так, что никак не давала разглядеть самое важное…

— Девка будет! — не терпящим возражений тоном заявила пожилая врач, делавшая процедуру.

— Почему вы так решили, ведь там ничего не было видно?! — с сомнением в голосе произнес Захар.

— Девка! Уж ты служивый помяни мое слово, — вновь произнесла она тоном, не терпящим возражений, а потом, снизойдя, все же пояснила, — Вишь, ладошкой прикрывается?! Только девки бывают такими стеснительными. А мужики всегда стараются свой срам наружу выставить.

«Ну что ж, — подумал он, — Девочка, тоже неплохо». Покосился на жену, но ее похоже мало интересовал этот вопрос. Получив заверения, что беременность протекает без эксцессов и получив необходимые наставления, недружная супружеская чета отбыла восвояси. По дороге домой хотел было в машине затеять шутливый спор по поводу будущего имени дочери, но Оксана, явно не собираясь поддерживать длительный диалог, решительно сказала, отвернувшись к боковому стеклу:

— Я уже все решила. Не трудись. Назову Инессой.

Горькой обидой резанули слова «я решила», «не трудись» и «назову», как будто у них и не семья больше, она мать-одиночка, а он так себе — просто мимо проходил. «Да, конечно, отношения больше чем непростые, но все же зачем она так со мной?!», — с болью подумал он. Однако вслух произнес:

— А почему Инессой?

Но ответа так и не дождался. Не удостоила. «И-нес-са. Инесса… Инесса-принцесса», — несколько раз повторив про себя как бы пробуя на вкус каждую букву имени. «Ну пусть будет Инесса. Чему я удивляюсь? Двадцать первый век на дворе. Сейчас модно стало давать детям экзотические имена. Спасибо, что хоть не Акулина и не Пульхерия какая-нибудь. А с другой стороны…? Куда ни взгляни — одни Лены да Наташи. Может оно и правильно, что будет Инессой?!», — и еще раз добавил, но уже вслух:

— Инесса.

Последние три месяца перед родами пролетели как один день. Третье и последнее «узи» внесло полную ясность в вопросе о половой принадлежности ребенка. Суматоху с необходимыми покупками в ожидании назначенной даты внесла нагрянувшая теща грозившая приехать ближе к родам. Вопреки расхожему мнению, будто бы любая теща должна быть непременно порождением чуть ли не самого дьявола, мать Оксаны была женщиной простой и отнюдь не стервозной. Несмотря на жизнь в столице, сохранила этакое провинциальное добродушие и не растеряла своих деревенских корней. Она по-своему любила Захара и понимала его трудности в отношениях со своей дочерью. «Ох, Захарушка и наплачешься еще ты с ней! И в кого она у нас такая вредная уродилась?!» — недоумевала она в свои нечастые приезды к молодым.

Оксане же прямо выговаривала: «Дура ты, дура! Нашла мужика золотого, так держись за него! А не фыркай по углам, как кошка худая! Что тебе еще не хватает?! Муж, дом, семья, работа… Не то что мы с твоим отцом с раскладушки и чемодана начинали, да по гарнизонам! Фильм-от глядела «Офицеры»?! Так-от и было». Так что Захар в полном праве мог считать Марию Степановну в немногочисленном стане своих верных союзников. Поэтому ее приезд никак его не огорчил, а даже наоборот вселил робкий лучик надежды на то, что бодрая и никогда не унывающая матрона сможет стать неким буфером в отношениях между ним и женой. В последний месяц перед родами, он стал еще более внимательным и заботливым, почасту звоня домой и справляясь о самочувствии жены. Теща обстоятельно и со знанием дела докладывала о всех перипетиях прошедших с момента его последнего звонка. Вечером, собравшись вместе за семейным столом шел обмен мнениями о предстоящих делах, о выполненных и запланированных работах. Мария Степановна хвасталась новыми приобретениями для приданого малышке. И они подолгу и со вкусом рассматривали то распашонки, то ползунки и пинетки, и прочую мелочь. Иногда в обсуждение удавалось втянуть совместными усилиями и Оксану. В эти минуты Захар чувствовал себя окрыленным и абсолютно счастливым. Несмотря на устоявшееся в общественном сознании мнения о том, что нельзя заранее покупать ни кроватку, ни коляску, супруги, по настоянию все той же неугомонной тещи, все же решились на данное приобретение.