Шляпка с перьями - Мэри Бэлоу

Но ему не хотелось жалеть ее. Ему хотелось развлекаться. Пока ей удавалось увлечь его. Он подбадривающе улыбнулся.

– Обнаружив, – снова продолжил он, – какой богатой наследницей вы оказались, вам так захотелось поскорее сменить образ жизни, что вы бросились из дома, где служили, захватив только плащ и ридикюль, и направились к новому дому – в Гэмпшир. Вы поступили несколько неосмотрительно. Но кто вел бы себя иначе, получив известие о таком богатстве?

Она вспыхнула и выпрямилась на сиденье.

– Все было не вполне так, – сказала она, – но очень похоже.

Она улыбнулась, продемонстрировав ямочку на левой щеке, не говоря о ровных белых зубках. В ее глазах вспыхнули искорки озорного веселья. Она прекрасно знает, какой эффект оказывает эта улыбка на мужчин. Даже он почувствовал некоторое внутреннее волнение. Определенно, перед ним – восхитительная ночная бабочка.

– За мной выслали карету, – сказала она, – и слуг. Было соблазнительно дождаться их и сообщить моим хозяевам о богатстве, которое на меня свалилось. Они и раньше не были добры ко мне, хотя дети большую часть времени были очень милы. Хозяева любили изображать из себя людей более высоких по рождению, чем на самом деле, и обращались со мной соответственно. Я знаю, что случилось бы, если бы я проговорилась. Они бы резко изменили свое отношение, они бы стали подобострастны. Я бы немедленно превратилась в самого дорогого и любимого друга, настоящего члена семьи. Забавная перспектива, но это было бы слишком утомительно. Мне не хотелось все это видеть. Поэтому я решила не ждать, пока появится карета. Я ушла рано утром, не поставив их в известность – впрочем, это не важно, так как я еще не получила денег за последние три месяца.

Он хмыкнул. Следует признать, история получилась увлекательнейшая. Он почти видел эту мифическую гувернантку – как она спешит прочь от дома прежних хозяев, даже не оглянувшись назад, и перья на шляпке победно развеваются на ветру.

– Таким образом, – сказал он, – вы покинули дом, даже не захватив достаточно денег, чтобы доехать до Гэмпшира – если только вы не рассчитывали дойти пешком или проситься в попутные кареты.

Она вспыхнула ярче прежнего, и он почти пожалел о своих невежливых словах.

– Нет, у меня были деньги, – сказала она. – Я купила билеты, и у меня оставалось достаточно, чтобы провести при необходимости ночь или две в гостинице. К несчастью, я положила и деньги, и билеты в саквояж.

А саквояж украли. Восхитительно. Возможность предугадать следующий ход приносит чуть ли не больше удовольствия, чем сама история.

– Мой саквояж украли, – продолжила она, – когда я пересаживалась на другой дилижанс. Я оставила его на минутку под присмотром одной женщины, с которой ехала в предыдущем дилижансе. Она выглядела такой доброй и порядочной.

– Полагаю, – сказал он, – ни один стоящий вор не выглядит злым и подозрительным, иначе наивные путешественники не будут доверять ему свою собственность.

– Вы правы, – ответила она и снова на него посмотрела. Улыбка скользнула по ее губам. – Это было глупо с моей стороны. Даже стыдно об этом рассказывать.

И тем не менее она рассказывает об этом абсолютно незнакомому человеку.

– Таким образом, – сказал он, – вам пришлось отправиться пешком.

– Да. – Она тихо рассмеялась, впрочем у нее достало ума сделать так, чтобы смех получился горьким.

– А у вас достаточно денег в ридикюле, чтобы покупать еду в пути? – спросил он.

– О, да. – Ее глаза расширились, а краска снова залила щеки. – Конечно.

Милая демонстрация смущения и гордости. Но в самом деле, сколько же у нее денег?

Он даже не заметил, как они подъехали к деревне – странно, так как до этого появление за окном новой деревни, городка или гостиницы было его единственным развлечением во время путешествия.

Карета замедлила ход и повернула во двор гостиницы. Что ж, время поменять лошадей и что-нибудь съесть.

– О! – Его спутница повернула голову к окну. Похоже, она была удивлена и немного разочарована. – Вот мы и приехали. Благодарю вас, сэр. Было очень мило с вашей стороны подвезти меня и сократить мой путь на несколько миль.

Но он еще ничего не слышал о выгодном браке. К тому же она наверняка голодна. Нет, она определенно голодна. Кроме того, его скука была развеяна далеко не до конца.

– Мисс Грей, – спросил он, – не окажете ли вы мне удовольствие пообедать со мной?

– О! – Ее глаза снова расширились, и он увидел в их глубине откровенный голод. Похоже, она вышла из роли. – Это ни к чему, сэр. Я и сама могу оплатить свой обед. К тому же сейчас я не голодна. Не хочу задерживаться на пути к следующей деревне. Но в любом случае, спасибо.

– Мисс Грей, – сказал он, – я отвезу вас до следующей деревни. Но сначала я бы хотел пообедать. Видите ли, я очень голоден. А если вы будете просто сидеть и смотреть, как я ем, мне будет не по себе. Сделайте усилие, съешьте что-нибудь вместе со мной.

– О, – сказала она так, что он внезапно понял, что она ничего не ела весь этот, а может и весь предыдущий день. Значит, ее вышвырнули даже не сегодня, а вчера. – Вы отвезете меня до следующей деревни? Вы так добры. Тогда, я согласна. Я съем немного. – Она рассмеялась. – Правда у меня был очень плотный завтрак.

Он поднял брови и вышел из кареты, подав ей руку. Он провел ее в столовую, уже заказанную Голландером. Джентльмен со своей птичкой. Он читал это в глазах конюхов во дворе и в глазах хозяина гостиницы, пока шел мимо них, и в глазах служанки, когда вошел в дом.

Пусть думают, что хотят. Даже джентльменам хочется развлекаться. И даже легкомысленные птички могут испытывать голод, если их бросают покровители и они ничего не ели несколько дней подряд.

Она жалела, что приняла его приглашение пообедать вместе. Она жалела, что соблазнилась перспективой проехать в карете до следующей деревни. Ее ноги так дрожали, когда она зашла в столовую, которую он заказал только для них – он, должно быть, очень богат, – что она удивилась, почему до сих пор не упала. Ее руки так тряслись, что она даже побоялась поднять их, чтобы развязать ленты шляпки.

Она привыкла оставаться невидимой. Почти невидимой. Конечно, гости мистера Бернаби, которых он приглашал слишком часто к вящему неудовольствию миссис Бернаби – это был джентльмен, любящий охоту, которую использовал как предлог, чтобы собирать компании и бражничать день и ночь, – гости-мужчины замечали ее. Иногда ей с трудом удавалось избегать их внимания. Но обычно она тихо передвигалась по дому в своем сером платье, и ее не замечали ни слуги, которые не считали ее своей, ни хозяева. Миссис Бернаби настояла, чтобы она прятала под шляпкой единственное яркое пятно в ее внешности – волосы.

И конечно, она не привыкла, чтобы на нее смотрели как на актрису – вот уж забавно – или как на шл… Даже мысленно она не могла произнести это слово полностью. Руки ее дрожали, и она несколько раз уколола себя, когда вынимала булавки и шпильки. А именно так смотрели на нее все эти люди во дворе и в гостинице.