Метро 2033. Нас больше нет - Мария Стрелова

– Идем, – тихо скомандовал Женя.

Несколько минут шли молча, было слышно лишь тяжелое дыхание сквозь фильтры противогазов и скрип снега под ногами.

Свора собак появилась тихо и как будто из ниоткуда. Они выследили свою добычу и атаковали, мгновенно и безжалостно. Загремели запоздалые выстрелы, истошно завизжала девушка. Твари с рычанием бросались на людей, раздирали клыками химзащиту, сбивали с ног. Перепуганные, не ожидавшие нападения беглецы бросились в разные стороны, парни закрыли собой девушек. В темноте полыхали вспышки беспорядочных очередей, взвыл раненый пес, уползая во мрак. Хрустнули под натиском беспощадных челюстей человеческие кости, полный боли крик оборвался, заметался эхом и стих. Отряд отступал, продолжая палить наугад, в панике промахиваясь.

Женя оступился, запнулся об рельсы и полетел в снег. Над ним нависла оскаленная морда собаки, под спутанной жесткой шестью перекатывались стальные мышцы. Парень извернулся ужом, не ожидая от себя настолько молниеносной реакции, ударил тварь прикладом по горлу. Пес зарычал от боли, отскочил и вдруг упал, подстреленный. Забил огромными лапами, истекая кровью, заметался в предсмертных конвульсиях. Евгений вскочил, не зная, кого благодарить за свое чудесное спасение, несколько раз выстрелил наугад в темноту.

Вдруг послышался отчаянный женский вопль и надрывный плач ребенка – и вновь все стихло. Свора исчезла так же быстро, как и появилась, утаскивая с собой добычу.

– Нет… Нет! – Женя первым понял, что произошло, бросился следом за стаей, но через несколько шагов остановился. О погоне не могло быть и речи. Да и никакого смысла в ней не было. Твари унесли с собой младенца, и, скорее всего, он был уже мертв. Командир безнадежно опустил автомат.

«Теперь, если Марина и полковник поймают меня, моя смерть будет долгой и мучительной», – мрачно подумал парень.

Собаки лишили жизни четверых. Погиб Борис, оставшись лежать в луже горячей крови, блестевшей темно-красным в свете фонарика. Где-то дальше, на путях, в темноте нашел свое последнее пристанище растерзанный Андрей. Свора утащила Ольгу и младенца, которого девушка пыталась любой ценой защитить. У Жени в ушах до сих пор стоял их предсмертный крик.

Юноша вернулся к отряду. Беглецы окружили лежавшего на земле товарища, он был еще жив. Девушки судорожно всхлипывали, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания, парни молчали, безнадежно глядя на друга. Он был уже не жилец. Острые клыки тварей вспороли ему живот, внутренности дымились паром на морозе. Несчастный стонал от невыносимой боли, вцепляясь пальцами в снег. Жене подумалось, что так, наверное, цепляются за жизнь.

– Не хочу… не хочу умирать… – шептал парень. У него на губах вздувались кровавые пузыри, противогаз валялся рядом, ненужный.

Беглецы смотрели на командира, ожидая его решения, а тот отдал бы все на свете, лишь бы сейчас не принимать его.

– Прости меня, если сможешь, – горько прошептал Евгений, поднимая автомат. Одинокий выстрел громыхнул в тишине, обрывая жизнь.

Отряд замер в молчании, с трудом осознавая страшную потерю. Пятеро из двадцати человек. Слишком много для несчастливой случайности. Из-за бетонного забора слышались возня и лай, звуки разрываемой плоти. Псы поделили свою добычу и отправились прочь, оставив беглецов в покое.

– Нужно идти дальше, – наконец, выговорил Евгений. Его мутило, перед глазами стояло перекошенное от боли лицо друга, которого ему пришлось добить. «Сейчас не время. Не время. Дойдем – тогда ты обдумаешь все, оплачешь погибших. Ты должен довести живых! Ты в ответе за них!» – сам себя уговаривал юноша.

Двинулись молча, до рези в глазах всматриваясь в темноту. Снова потянулись по сторонам безрадостные пейзажи мертвого города, серый бетонный забор и полуразрушенные коробки домов.

За спинами путников небо медленно светлело, близился рассвет. На пару минут устроили привал, не спуская настороженных взглядов с темных провалов в заборе. Сергей остановился рядом с Женей, в свете фонарика сверяясь с картой. Оставалось немного, в паре сотен метров была видна станция, откуда можно было выйти в город и двинуться по прямой.

Отряд поднялся на платформу Лосиноостровская, через разломанные турникеты вышли в город. Вперед, насколько хватало взгляда, уходила длинная улица. Пятнадцать минут ходу – и метро Бабушкинская.

Настя хромала и морщилась от каждого шага, по ее лицу под противогазом текли слезы, но девушка мужественно продолжала идти вперед. Она не жаловалась, молча терпела боль, но быстрее двигаться не могла.

– Сильно болит? – участливо спросил Женя, поравнявшись с ней.

– Терплю пока, – она попыталась улыбнуться.

– Серега, иди вперед, – скомандовал парень. – Залезай.

Он присел, помогая Насте влезть к нему на спину, охнул, выпрямился.

– Спасибо, – прошептала девушка. Она была бесконечно благодарна ему и сейчас со стыдом вспоминала, как отворачивалась тогда, в убежище, когда парень появлялся в общем зале, как лично плюнула в него после суда.

– Прости меня. Я ошибалась на твой счет, – тихо сказала она.

Евгений не ответил. Ему было тяжело, но выглядеть слабым в глазах тех, кто доверился ему, он не мог. Ужасы плена и унизительное наказание в бункере лишили его последних сил. Юноша с отвращением к себе думал, что раньше он мог бы бежать с такой ношей больше часа, а теперь едва переставлял ноги, задыхаясь в противогазе. Жалкая оболочка – тело, оно казалось теперь чужим, раздражало своим бессилием. Хорошо хоть, идти оставалось совсем немного.

Шли медленно, осторожно, внимательно глядя на дорогу и в темные глазницы окон, ожидая худшего. Одни в незнакомом районе, усталые, напуганные и замерзшие.

Покосившуюся красную букву «М» беглецы увидели издалека, ускорили шаг. Темнота вокруг становилась серой, светало.

Вниз по короткому эскалатору спускались, окрыленные радостью, позабыв все правила безопасности. Дошли, дошли! Вот оно, спасение, наконец-то, всего пара минут – и можно будет больше не бояться. Ветхие ступени скрипели – вот-вот рухнут вниз, унося с собой незваных гостей, но путники, казалось, не замечали этого, спеша к заветной цели.

Станция встретила их закрытой гермодверью.

– Откроют. Не могут не открыть. Не зря шли, надо подождать, совсем немного! – слышались обрывки фраз.

Женя торопливо выстукивал азбукой Морзе сигнал SOS. Повторил трижды. Тишина. Еще раз. Еще. В ответ – по-прежнему молчание.

У Сергея сдали нервы, он заколотил по толстому металлу изо всех сил, сбивая кулаки до крови. Эхо заметалось под сводами, отразилось от стен и стихло.

Отряд замер в молчании. Нет, ни звука. Никто не откроет двери незваным гостям. Станция Бабушкинская была мертва уже очень давно.

Одна из девушек всхлипнула – жалко, обреченно. Безнадежность навалилась на людей тяжелым, неподъемным грузом. Все кончено. Дальше некуда, спасительная цель оказалась недоступной, впустую потрачены время и силы, ни за что погибли пятеро товарищей.